Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви
- -
- 100%
- +
Бессонница удивительное состояние души. Он хотел отправиться в библиотеку за Данте и хотел дочитать последние главы. И другое странное открытие пазило его вдруг. Данте видел ее живой, а там, где они были только тенями, узнают ли они друг друга, смогут ли друг друга полюбить?
В комедии Данте не было ответа на этот вопрос. Для этого надо было вызвать его тень. Но он ни за что не решился бы на такое. Лучше этого вовсе не знать заранее. Знания тяжки, и с ними труднее всего потом бороться, они могут оказаться убийственными. Он и сейчас был недостаточно смел для такого открытия, а память унесла его в прошлое.
№№№№№
Помнилась не смерть, а жизнь, то далекое прошлое, для которого отступило время. Он вспомнил о том, как в первый раз она вышла к гостям, когда стала женой и хозяйкой замка. Это случилось во время бала. Она была так застенчива и поразительно хороша в тот вечер, как он злился на каждого, кто уделял ей чуть больше внимания, чем требуется. Барон.. Он хорошо помнил тот вызов на поединок. Дуэль, правда, не состоялась. Но он настроен был более чем решительно.
В те дни они все время проводили вдвоем. Таис не слишком нравилась светская жизнь, и сколько могли, они прятались от соседей и посторонних.
Сколько раз вечерами они оставались у камина с томиком Шекспира. Она любила и роскошь, и уют, а он почти никогда не обращал внимания ни на то, ни на другое. Его и радовало и печалило это равнодушие.
Он злился на тупых и чванливых лордов и графов, которые были чаще всего смертельно скучны, почти непереносимы. Многие из них хранили скелеты в шкафу, невесть откуда пришли, порой оказывались настоящими проходимцами, брехунами и недоумками. И он говорил им это прямо в лицо, нимало не смущаясь.
Герцог Ра хорошо помнил тот день, когда она торжественно, но с грустной улыбкой сообщила о том, что у них будет ребенок. Она предчувствовала что-то и не скрывала своего страха перед неизвестностью. Хотя держалась молодцом и не хотела его огорчать и тревожить. Таис волновалась, прежде всего, из-за того, что ее точеная фигурка станет безобразной. Ее беспокоила и нестерпимая боль при родах, о которой так часто рассказывали родственницы. О том, что она подарит жизнь новому существу, она в эти минуты совсем не думала. Он вызвал в замок лучших лекарей, был так заботлив и внимателен. Но ничего не помогало, страх господствовал в ее душе, не он ли и погубил ее тогда?
№№№№№№
В те страшные дни она замирала от ужаса, а потом, обессилев от мук, лежала поразительно бледная и неподвижная. Время тянулось бесконечно долго. Когда ребенок родился, и все услышали его пронзительный плач, счастливый отец в изнеможении благодарил небеса за то, что все кончилось благополучно, но как выяснилось, радовался он рано.
Весь в ленточках и кружевах живой пакет был прекрасен. Но в следующее мгновение герцог с ужасом взглянул на дверь, где было удивительно тихо. Тишина показалась ему зловещей. Он боялся туда войти, никак не мог сделать эти несколько шагов. Но лекарь уверил его в том, что все обошлось, хотя роды были очень тяжелыми, и она потеряла много крови. Он поверил доктору, которого хорошо знал прежде, но дурные предчувствия не оставили его.
Таис лежала поразительно бледная, но, увидев его, постаралась улыбнуться. Он несколько дней не мог сомкнуть глаз, и казалось герцогу, что вообще больше никогда не сможет заснуть. Но шаги служанок в коридоре, заставляли его вскакивать, он прислушивался к их голосам, и знал, что случится. Ей не становилось лучше. Большую часть времени Таис была без сознания. За эти три мучительных месяца она больше так и не поднялась с постели.
Но почему же все оказалось так кратко, и было так скверно? В чем они так провинились пред небесами, что не заслужили пощады? Почему появившийся на свет ребенок отнял жизнь у юной и прекрасной женщины. Отчего жертва для них оказалась так велика.
Герцог так любил ее, что и своей жизни без нее не представлял. Но в отчаянии он чувствовал, что оставаться придется в полном одиночестве. Он знал, что не сможет любить свою дочь, потому что никогда не сможет забыть о случившемся, о пережитой трагедии.
№№№№
Наконец наступил рассвет. От мучительной ночи больше не оставалось следа, но и легче ему не стало. Герцог почувствовал весь ужас отчаяния, свалившийся на его голову. И родилось оно из реального и нереального горя, воспоминания, дум, от вчерашней ночи, спрессованной в его душе в один комок. Он никогда уже не узнает, что там было правдой, а что бредом. Он слишком долго таил все это в душе, старался не говорить и не думать обо всем. Но во все времена Старик точно знал, что наступит момент, когда далекое прошлое предъявит свои права на настоящее. Он не мог знать только одного, насколько это будет больно и мучительно.
– Что же мне еще предстоит узнать в этом мире, почему меня не призывают к ответу уже теперь? – вопрошал он неведомого бога.
Но ничто не нарушало тишины в рассветный час.
Только на белом листе, окунув перо в чернильницу, в то утро герцог написал вдруг (он никогда прежде не писал стихов, это что-то новенькое):
Пленники любви, творцы иллюзий,Грешники, живущие в раю.Словно тени – остальные люди.Я люблю, и значит я парюНад простором листьями увитым,И листами со стихами сжатом,Пленники трагедий и открытий,Мы любимы, значит, мы крылаты.Знаю состояние полета,Торжество над серостью угрюмой,Помню: нам за дерзость воздается,Только ты летай, люби, не думай,Пусть они с земли нас взирают,С раздраженьем, яростью, усмешкой,Ведь они, мой ангел, не узнают.Отойдут от пропасти замешкают.А любовь рванет в такие дали,Что уже вовек не дотянуться,Вот и ходит женщина печальная,Кто же ей поможет улыбнуться?Пленники любви, творцы фантазий,Дерзкие дизайнеры мечты,Мы в полете, с нами им не сладить,Нет, мы не боимся высоты.А когда и сил уже не хватит,И печаль окажется сильней,Кто-то в небесах меня подхватит,И удержит, и шепнет: – Не смей.И тогда на эту пропасть глядя,И не видя тех, кто на земле,Вырвавшись из пустоты и ада,Ты прильнешь отчаянно ко мне.Два крыла прекрасно, но четыре,Это то, о чем они мечтали,Как же мы влюбленные парили,В небесах, и устали не знали.Словно тени – остальные люди.Я люблю, и значит я парю.Пленники любви, творцы иллюзий,Грешники, живущие в раю.Глава 10 Старый мир
Когда Старик подошел к столу и оглядел его, то заметил книгу, которую он не вносил в комнату. Это было старинное издание, где в довольно интересной форме пересказывались античные мифы. Эту книгу он любил перечитывать в детстве и в юности, когда впервые узнал о поразительной культуре античности. Но как же давно он туда не заглядывал. Но самым удивительным было то, что книга была открыта на определенной странице.
Старик не мог равнодушно отвернуться и не заглядывать туда, любопытство оказалось сильнее, ему хотелось посмотреть, что же такое было написано на этой странице книги.
И он перечитал еще раз хорошо знакомый миф о том, как Гермес усыпал рассказами безглазого Аргуса, который стерег возлюбленную Зевса Ио, обращенную в корову, по приказу его ревнивой жены Геры.
Странная эта история, конечно ни за что бы ему ни вспоминалась среди всего разнообразия этих поразительных мифов. Но что же в ней было такого особенного, и как она может быть связанна с его судьбой, с прошлым его или настоящим. Почему нынче она лежит перед ним? Ведь вечером, когда он входил в комнату, этой книги не было на этом месте, он хорошо это помнил. И сразу же новые тревоги и новые волнения охватили его душу.
№№№№№№№№№
Старик знал, что Пианиста увидит только вечером, и хорошо, если тот захочет с ним об этом говорить. Да и не хочется показывать, что он ни о чем даже не догадывается. Вчера он ничего не сказал, только эта книга —продолжение их диалога. Видно ему нужно было догадаться обо всем самому. Но он был так устал и измучен, после долгой ночи, не подарившей ему ни грамма покоя.
– Ты хотел чего-то яркого и необычного, – усмехнулся он, – вот и получил это сполна, скучать, точно не придется. И он смутно догадывался, что связанно это не с прошлым, а с грядущим. В прошлом они все уже выяснили до конца. Но что еще может случиться? Если вспомнить о том, что будущее всегда проступает в прошедшем. И самое главное, кто он Гермес, отрубивший голову охраннику или тот же Аргус, который усыплен, был странными песнями. Он должен совершить что- то значительное.
За долгую жизнь Старик столько раз убеждался в том, что не стоит предугадывать, а тем паче, торопить события. Он получил предупреждение и должен терпеливо ждать своего часа, того момента, когда совершится то, о чем говорилось в старом мифе. И тогда он, наконец, сможет ответить на вопрос, что же все это значит, как это с ними связанно, если вообще как-то связанно. Но ничего не бывает случайно и просто так.
– Грандиозно? – услышал он голос Пианиста, – звучавший где- то в сознании, но тогда это было просто и почти обыденно. Никто и внимания не обратил на происходящее. Это потом кто-то запомнил и всю историю записал. Она со временем обросла подробностями, и стала такой интересной. Но главное, ее суть, а не внешняя сторона.
– Ты хочешь сказать, что все зависит не от происходящего на самом деле, а от того, насколько красиво все это преподнесут?
Старик был немного сбит с толку после подобных слов.
– А ты еще не убедился в этом? Неужели жизнь тебя ничему так и не научила? – искренне удивлялся Двойник.
Видно, они могли общаться, даже не видя друг друга, – сделал герцог еще одно открытие в это утро.
№№№№№№№№
Когда Пианист доказал свою причастность ко всему происходящему в замке, герцог понимал, что вчерашняя ночь была только прелюдией, что в ближайшие дни, а может быть и часы произойдет что-то странное и страшное. И Пианист уже рассказал ему об этом, правда, иносказательно. Он будет принимать участие во всем, что случится, и это заденет его лично.
Людям свойственно предчувствовать многие события, особенно если они имеют отношение к их собственной судьбе. И для этого не только Князю, но и бесу важно было тут появиться. И они должны были все красиво и таинственно обставить. Пусть это будет игра, и не просто игра, а загадочное, таинственное действо. Но сможет ли Старик подчиниться правилам его игры? Хотя самолюбие не позволит ему отказаться и уйти в сторону.
А Пианист должен был позабавиться, поучаствовать, попробовать из рядового происшествия сделать нечто особенное, миф.
Всего этого он не собирался выкладывать Старику. Тот не должен видеть всю картину – только кусочек, специально для него предназначенный. А уже потом, в какую сторону все повернутся, так всему и быть. И пусть думает, что все сам решил и сделал так, как и следовало и хотелось ему одному. Человеку никогда не хочется ощущать себя пешкой на шахматной доске, даже если эти пешки могут выйти в короли. Но его не волновали их желания.
Он просто постарается реже напоминать им о том, кто они на самом деле такие. Игра продолжается.
Глава 11 Рассвет
Утро выдалось поздним, пасмурным и тревожным.
Еще тревожнее было на душе у Старика. Какие- то намеки и странные видения не оставляли его ни на минутку. Они подтверждали все новыми и новыми доказательствами, что грядут большие перемены.
Обед в одиночестве раздражал его впервые за много лет. Он слышал голоса, он различал какие-то тени за столом, и даже приборы слуги разложили на несколько персон. Хотя так было и прежде, но внимание он обратил на это только теперь. Предчувствия и предсказания окружали его со всех сторон. И оправдались они даже быстрее, чем он ожидал, как только на дороге перед замком (дорога была хорошо видна из окна), появился незнакомый всадник, направлявшийся к замку. Все совпадало.
Потребовалось только немного терпения для того, чтобы дождаться этого черного всадника. А вести могли быть только черными, о добрых ему давно никто и ничего не сообщал.
Герцог не выдержал и поднялся из-за стола, повелев слугам сразу же пропустить его, как только он появится здесь.
Юноша никого ему не напоминал, он поспешно прошел вперед, обойдя его дворецкого, и сообщил, что у него послание от мадмуазель Жаклин, и он сожалеет о том, что весть печальная.
Стараясь казаться спокойным, герцог взял конверт, быстро, почти порывисто его распечатал. Его глаза стремительно неслись по строчкам.
Этот подчерк он слишком хорошо помнил и не перепутал бы ни с каким другим, хотя внучка почти никогда не писала ему писем.
На этот раз она сообщала о том, что вчера в полдень их Серж убит на дуэли каким-то графом де Бюсси. Она приняла решение похоронить его в семейном склепе. Дед должен подготовить все для погребения.
Старик отпустил руку, вцепившуюся в листок. Письмо было коротким и сухим, словно они говорили о каком-то неотложном, но обыденном деле, не имевшем для них большого значения. Но он мог представить себе, с какими усилиями его внучка писала эти несколько строчек.
– Как это произошло? – спросил он у незнакомца.
– Я не знаю подробностей, – признался тот, – знаю только, что Жаклин в отчаянии, Серж значил для нее слишком много. Она не желает больше там оставаться ни минуты, никого не слушает, собирает вещи, чтобы вернуться в замок. Отчаяние ее перешло все границы, мы не сможем на нее влиять.
№№№№№№
Все замолкло в тот миг. Но это было не затишье перед бурей, потому что буря уже разразилась над бедными головами его близких.
Посланник поклонился, понимая, что вряд ли еще что-то сможет прибавить ко всему уже сказанному, да и что еще нужно было знать Старику? Разве этого было недостаточно?
Юноша поспешно уехал, сказав, что он должен помочь Жаклин уладить все дела. Герцог послал за ним нескольких своих слуг и просил передать, что к их приезду он все приготовит.
Наконец, этот чужой человек ушел, и он не сможет увидеть его страданий и смятения, с которым, как ни старался, Старик Ра на этот раз никак не мог справиться.
Хорошо, если бы юноша оказался наваждением, призраком из прошлого, мифическим героем. Но в руке его все еще оставалось письмо – совсем короткая записка. А в ней черным по белому было начертано, что его внук, его единственный наследник убит на какой-то дурацкой дуэли, и в ближайшее время тело его привезут сюда и похоронят в семейном склепе. И ему придется пережить еще и это, и оставаться в своем замке и дальше.
Им было известно имя того мерзавца, который сотворил это. А он должен принять это как должное и думать о похоронах. Его замок оставался без наследника, что с этим можно было поделать ему? Он переживет свою жену и дочь, и внука – наследника. И как говорить о справедливости этого проклятого миропорядка.
И все-таки пока эти соображения не были похожи на реальность. Казалось, что кто-то задал эту странную, жесткую задачку, и он должен был ее разрешить, а когда разрешит, тогда все и встанет на свои места. Все будет иначе с этой самой минуты, когда он разгадает загадку Сфинкса.
Ведь еще недавно он мыслил себя то Данте, то Фаустом, а что если ему выпала судьба царя Эдипа? Все, что угодно, только не это…
№№№№№№№
А потом нахлынуло чувство вины, герцог был почти уверен, что не неизвестный граф, а он сам убил собственного внука, равнодушием, безразличием, невниманием.
Если бы он был рядом и знал, что там происходит, разве допустил бы он эту проклятую дуэль? И как мог он бросить пылкого и заносчивого мальчишку одного, в мире, где опасность ему грозила на каждом шагу. Разве не предвидел он такого конца, а если не задумывался об этом, то он равнодушный, бессердечный болван. И справедливо то, что все это на него обрушилось.
Может быть, судьба посылает ему одну смерть за другой и отдаляет его собственный конец, потому что хочет ему показать, как ничтожен и мелок сам он в этом мире. Он все еще не исполнил своего предназначения, ради которого и пришел в этот мир.
Мысли Старика обратились к Жаклин. Этот человек сказал, что она убита горем. Они с детства с Сержем были всегда вместе, они не могли друг без друга прожить и дня. Как же может она оставаться совсем одна в холодном и жутком мире? Что произошло перед дуэлью с ними со всеми? Кто затеял ссору и почему? Он всегда был исполнен величайшего презрения к тому выяснению отношений, не потому что трусил или боялся смерти, герцог глубоко презирал тех, кто так пытался высказать свою храбрость. Много ли стоят те, кто при первом удобном и неудобном случае хватаются за оружие, и ничто не может их больше остановить, словно не обойтись без того, чтобы убить кого-то, самому лишиться жизни.
Они так тупы и никчемны, что и заслуживали только презрения, которым он щедро одаривал невольников чести. Даже чтобы расправиться с любым из них Старик не стал бы руки марать, – пусть живут и торгуют своими грязными и мелкими душонками.
Наверное, за такое презрение они ему и отомстили, не сразу, но теперь, когда сознавать это особенно больно, почти невыносимо. А тогда, сколько раз смеялся он им в лицо, при любой попытке толкнуть его на что-то подобное.
Герцог пропускал мимо ушей все их обвинения в трусости и прочую дребедень, не потому что боялся смерти – он скорее искал ее, он боялся жертв и скелетов в шкафу, и призраков, которые потом не оставят в покое.
Ему было глубоко безразлично это общество, к которому он имел несчастие принадлежать. Даже угроза, что перед ним закроются двери всех домов, где он изредка бывал в свое время, не смогла его тогда остановить.
Старик Ра до конца оставаясь непримиримым, он не позаботился о том, чтобы и Серж был воспитан в таком же духе. Но что теперь об этом думать. Судьба мстила ему за прошлое, за то, что он так беззаботно нарушал законы, которые бытовали в его обществе, за все надо было платить, а за свободу, переходящую вольность – тем более.
Эти невольники чести отыгрались на его внуке, в юности лишив его жизни.
И после всех горестных размышлений, он представил Сержа в гробу, и ужас охватил его душу. Так вот о чем пытался недавно поведать ему Пианист, Но как он мог даже подумать о том, что такое возможно?
Даже чужих внуков герцог не видел мертвыми в таком юном возрасте.
Смерть всегда чудовищна, но такая внезапная и глупая просто не могла уложиться в его голове.
№№№№№№
Вечером Пианист исполнял траурный марш Шопена. Он знал обо всем заранее. Он чувствовал, что должно было твориться в душе Старика. Но он ничем не мог помочь и даже не собирался этого делать.
И тот другой мир прорывался через музыку, врывался в пределы замка, казался ему чем-то угрожающе близким и безобразным, как мифические чудовища, при одном взгляде на которых сердце и тело становится каменным.
– Это только начало, – почти беззаботно твердил он, и усмехнулся, заметив, как старик поднял на него глаза. А в них оставались и тревога, и удивление, и испуг, и какое-то, может быть высшее откровение.
– Ты говоришь начало, но что еще может случиться? – едва прошептал Старик.
– Много чего еще случиться может, я же говорил тебе, что спокойные дни закончились, или ты сам еще не понял этого? – в голосе его звучали жесткие нотки, и он не собирался смягчить интонации.
Звучал Шопен – его вечный стон о несбывшемся, о том, что души людские навсегда обречены на страдания и разлуку с самыми любимыми и близкими.
Пианист снова посылал испытания. Они непосильны рабу твоему. Но он из последних сил еще пытается нести свой крест.
Глава 12 Скорбные дни
И снова бессонная ночь.
Теперь уже настоящая пустота царила в душе герцога. Он даже не ложился, словно неприкаянный бродил по замку, пугая слуг, уверенных, что ожили все приведения, вроде бы успокоившиеся в последнее время.
Старик Ра с ужасом думал о том, что через несколько часов покой будет окончательно разрушен, когда сюда вторгнется похоронная процессия.
Бедняжка Жаклин, как должна разрываться ее душа от горя. Как проклинает она весь мир и ненавидит убийцу любимого брата, а может быть и собственного деда, из-за равнодушия и безразличия к их судьбам. Ведь если бы он был там с ними, а не прятался от жизни в своем замке, они наверняка оба были бы живы.
Старик понял, что не сможет взглянуть в ее глаза. Она останется живым укором до последнего его издыхания, а потом, когда и ему придется уходить, он оставит ее в этом мире совсем одну. Ведь сколько бы он не жил на этом свете, -длиться это будет не так уж долго.
Но если она простит его рано или поздно, он станет для нее самым верным и самым преданным другом. Если бы только она его простила.
Хорошо, что Таис ничего не узнала о случившемся, когда накануне была здесь. Но от них там ничего не удастся скрыть. А ему придется ответить перед Богом и перед нею, ничего не поделаешь с такой участью. Ясно, что ему нет, и не может быть оправдания.
Он почти не вспоминал о них все это время, если бы посланник, то не вспомнил бы еще долго, а это так скверно.
№№№№№№
Экипажи появились в полдень. Они двигались к замку очень медленно. Бледный, почти неподвижный, Старик стоял у ворот своего замка, и никак не мог понять и поверить, что все это совершается в реальности с ним самим, что это не дурной сон, предупреждающий о грядущей беде. Рядом бесшумно мелькали слуги. Он и не подозревал, что их в замке их так много. Старик о многом не подозревал еще вчера.
Среди прочих он нашел взглядом Жаклин. Девушка из кареты взглянула на замок, словно видела его впервые. Но неясные воспоминания теснились в ее памяти. Она помнила свое детство, редкие визиты в замок деда. Как он был красив – ей казалось, что это совсем иной мир, недоступный для простых смертных.
Потом, когда они подросли, она не любила здесь долго бывать, что-то пугало и тревожило ее юную душу. Но Сержу он так нравился. Тот с самого начала считал его своим владением. Так оно и было – дед внушал, что все это богатство принадлежит ему, и никто не посмеет его отнять. Он знал, что здесь состоится его свадьба, и он поселится здесь со всем своим семейством. Это было его наследством, его радостью, его гордостью.
Она усмехнулась печально. Кто же мог предположить, что судьба сыграет с ним, красавцем и баловнем, которому всегда улыбалась удача, такую злую шутку. Он и на самом деле навсегда здесь останется, только немного не так, как мечталось.
Серж с самого начала очень любил своего деда, Жаклин не разделяла его восторгов, и чувствовала себя здесь случайно оказавшейся гостьей, далекой чужой. Кроме кровного родства их ничего больше в этой жизни не связывало.
Дед все эти годы жил в своем, чужом и непонятном ей мире, с ее миром никогда не соприкасавшемся. Она не могла рассчитывать на него, потому что он не отзывался на ее письма и не появлялся в доме родителей сам, только слуги его порой заглядывали в их городской дом, чтобы узнать, не нуждаются ли они в чем-то, живы ли они, здоровы?
Но вот наступили тяжкие дни, и Жаклин ясно поняла, что только к нему одному и сможет обратиться. Он должен что-то для них сделать. Она знала, как он любил бабушку, и мать была ему бесконечно дорога. Но она понимала, что эта странная любовь для них с Сержем была ущербна, потому что на них это никак не распространялась.
Жаклин не могла восторгаться этим великим чувством, хотя никого она не винила в том, что было так, а не иначе.
Девушка давно заметила, что судьба к ней часто бывала, жестока, но она безропотно сносила все удары. И только неизвестный ей граф (она никогда прежде не видела его, не встречалась с ним в свете), нанес ей удар в самое сердце, и теперь оно истекало кровью.
Тот, кто был ее любовью и защитником с самого детства, милый, единственный ее брат Серж был мертв. И если до сих пор рядом с ним она не нуждалась во внимании и заботе деда, тогда она даже тайно радовалась тому, что он не досаждает им, то теперь он стал ей необходим в холодном и чужом мире. Как бы далек он не был прежде, ближе-то больше все равно никого не было.
№№№№№№
Жаклин понимала, что она уже никогда не забудет те минуты, когда в ее спальню без доклада вбежал Роберт и прямо с порога сказал о том, что Серж убит несколько минут назад. И он был секундантом на этой дуэли, потому что не мог ему в том отказать. И она, никогда не терявшая самообладания, бросилась к нему и стала из всех сил бить его кулачками. А потом впервые в жизни у девушки началась настоящая истерика. И все-таки она еще была уверена в том, что он шутит, издевается над ней, лучше пусть все будет так, чем ужасная правда. Пусть рассмеется и скажет, что просто хотел увидеть ее и никак не мог найти предлога для этого, а она так и осталась легковерной простушкой, которую так легко разыграть. Если бы он так сказал, она простила бы его и не сердилась. Но он молчал. Даже не защищался от ее ударов, которые становились все более сильными и жестокими. Она, наконец, обессилила и медленно опустилась на ковер, и замерла, не в силах больше пошевелиться.