Времена не выбирают
- -
- 100%
- +
– Ее надо похоронить, – обратился он Коесу.
Тот покачал головой:
– Мы не можем пристать к берегу и не можем вернуться. У нас нет времени. Мы похороним ее по-морскому.
Перс вытащил из тела стрелу и обломал наконечник. Затем он снял с руки девушки бронзовый браслет с чудными зверями. Наконечник и браслет молодой человек положил в небольшой мешочек, который носил на груди.
– Эти вещи будут всегда со мной, как память о ней, – проговорил он тихим голосом.
Коес понимающе кивнул головой.
Тело девушки завернули в парусину и, привязав к ногам мешок с камнями, опустили в воду.
Перс, завернувшись в плащ, до конца пути не проронил ни слова.
Когда брат девушки вошёл в дом, отец сидел за столом, понуривший.
– Отец, – воскликнул юноша, – они похитили твою дочь.
– Да, – ответил мужчина, не выражая никаких чувств.
– Я погнался за ними и пустил стрелу. Она попала в цель. Я слышал, как они закричали. Хоть один из них поплатился.
– Ты глупец, сын. Ты навлек опасность на наше племя. Эти, может быть, и не вернутся. Их слишком мало. Но могут вернуться другие, чтобы отомстить. Тогда они уничтожат нас всех. Сожгут селение. Теперь мы вынуждены, на время, уйти отсюда, увести скот, бросить поля. И будем молить богов, чтобы беда прошла мимо. Что ты наделал, сын! Ты же видел, как я старался сохранить мир в нашем селении. Я был готов на все, чтобы они не тронули нас.
– Они похитили твою дочь, – упрямо повторил сын.
– Она сама приняла решение уехать, – покачал головой отец. – Влюбилась в него. И он тоже. Я видел, он порядочный человек. Может быть, у неё будет другая жизнь, более интересная и богатая, чем здесь. Ты очень подвёл всех нас, сын. Каждый может осудить тебя.
Юноша вскинул голову:
– Я ухожу, отец. Уйду к скифам и буду вместе с ними бороться против персов.
Наутро юноша уехал искать скифов, а селение стало готовиться к вынужденному отходу в безопасное место, где можно будет переждать возможную беду.
Когда корабль вернулся, огромная персидская армия уже закончила переправу. На огромном, до горизонта, пространстве горели костры. Люди готовились к походу.
После того, как командир отряда доложил о результатах поездки, военачальник, его пославший, призадумался. Как докладывать царю? Упомянуть ли о стреле или нет? С одной стороны, отряд выполнил свою задачу: геты высказали свою покорность. С другой стороны, пущенная стрела говорит о враждебности. И спровоцировал эту враждебность сам командир. В этом его вина. Значит, воин должен быть наказан. Военачальнику было жаль молодого человека. Дарий жестокий человек и может погубить юношу за ослушание. Но если не доложишь о стреле, тоже плохо. О ней может рассказать кто-то другой. В конце концов, военачальник решил доложить царю все как есть.
Выслушав его, Дарий спросил, как зовут командира отряда. А когда узнал имя, заколебался. Оказалось, что юноша происходит из богатого и известного персидского рода. Его отец был сторонником Дария и помогал ему взойти на трон. Царь обратился к Коесу:
– Что скажешь, грек?
– Так всё и было, владыка.
– Значит, командир проявил своеволие и его надо наказать. Ну и каково твоё мнение, грек?
– Это твой подданный, владыка, и любое твое решение будет правильным.
– И все же я хочу знать твое мнение. Ведь ты был там.
– Великий владыка, отряд вернулся без потерь и выполнил задание. Геты признали тебя своим царем и готовы прислать послов. Я знаю старейшину того селения. Он никогда бы не позволил своим людям нарушить его решение. Для него – мир важнее всего. Враждебности со стороны гетов не было. Могу сказать, что стрела была скифская. Я видел её. Возможно, кто-то из кочевников прячется на берегу и следит за нами. А что касается наказания, то впереди война, и такие воины, как он, пригодятся на полях сражений.
Дарий рассмеялся:
– Ох, и хитрый же ты, грек. Как ловко ты защищаешь моего человека.
Коес склонил голову и тихо сказал:
– Все мы были когда-то молодыми.
Царь кивнул головой и повернулся к военачальнику:
– Мое решение будет такое: пусть этот воин искупит свою вину в бою. В первых рядах. Что произошло в том селении, я разберусь, когда вернусь из похода. Сейчас у меня нет времени. Скажите командирам, чтобы готовили людей. Завтра утром мы выступаем в путь.
Военачальник поклонился.
– Слушаюсь, владыка, великий и милосердный.
Наутро Дарий вызвал к себе всех ионийских греков, строивших мост:
– Повелеваю вам, разрушить мост, оставить корабли и следовать за мной.
Греки стояли в растерянности. Никто из них не думал, что так повернется дело.
В этот момент вперед выступил Коес:
– Не угодно ли, владыка, выслушать совет человека, желающего блага персидскому царю?
– Говори, – приказал Дарий.
– Владыка, я знаю скифов и их военные повадки. Ты готовишься вторгнуться в такую страну, где не найдёшь ни вспаханного поля, ни населённого города, и в блужданиях по ней нас ждут невзгоды. Прикажи сохранить мост и поручи охрану тем, кто его строил. Если мы найдём скифов, то даже при самых неблагоприятных обстоятельствах остаётся возможность отступления. Если же мы не найдём скифов, то, по крайней мере, обратный путь нам обеспечен. У меня и в мыслях нет, что скифы одолеют нас в битве. Я опасаюсь лишь, что мы не найдём их и погибнем, блуждая по степи. Ты можешь подумать, владыка, что я так говорю ради себя, ибо желаю остаться здесь. Нет, я отказываюсь сторожить мост, и пойду с тобой.
Владыка Персии, немного подумав, согласился:
– И опять ты прав, хитроумный грек. Твой совет кажется мне разумным. Когда я благополучно вернусь сюда, приди ко мне, чтобы я мог достойно вознаградить тебя.
После этого царь приказал принести самый длинный ремень из мягкой кожи и лично завязал на нем шестьдесят узлов. Ремень отдал Гистиею и объявил, обращаясь ко всем грекам:
– Ионийцы, я отменяю свое приказание об уничтожении моста. Возьмите этот ремень. И с того момента, как моё войско скроется из глаз, развязывайте на ремне каждый день по одному узлу. Если минует число дней, обозначенных узлами, а я не вернусь, тогда садитесь на свои корабли и плывите по своим городам. Но до той поры берегите и охраняйте мост. Этим вы окажете мне большую услугу.
Поход Дария оказался неудачным. Скифы не давали ему открытого сражения, а отступали, заманивая противника вглубь страны. Они засыпали колодцы и источники, поджигали степь, истребляли растительность. Персы гнались за скифами, но те были неуловимы. Положение войск Дария становилось все более тяжёлым. Нехватка воды и продовольствия сказывалась на людях. Они были измучены трудными переходами. Да и скифы вскоре изменили тактику. Начали нападать на отдельные персидские отряды, вступая с ними в схватку и обращая их в бегство.
Наступил момент, когда Дарий понял: надо отступать, иначе он погибнет вместе со своим войском. Однажды, когда персы разбили на ночь лагерь и разожгли костры, было объявлено, что царь с отборной частью войска уходит в ночное вылазку на скифов. Кроме того, были оставлены все ослы и мулы. Своим криком они должны были создавать впечатление у противника, что никаких перемен в персидском лагере не произошло. После этого, Дарий форсированным маршем двинулся к Истру.
На следующее утро лагерь огласился воплями и стонами, брошенных на произвол людей. Явившиеся сюда скифы принялись безжалостно убивать и грабить персидских воинов. Здесь же находился молодой перс, бывший командир отряда. Он лежал раненый под палящим солнцем, с полным безразличием ожидая своей участи. Его нашёл брат девушки, которая согласилась сбежать из селения. Он долго мотался по степи вместе со скифами, участвуя в стычках и мечтая о мести. И вот теперь его желание сбылось.
– Где моя сестра? – спросил он у своего противника.
Перс вытащил из мешочка наконечник стрелы и бронзовый браслет.
– Она была убита этой стрелой, когда мы отплыли от берега.
Мститель был поражён. Это был наконечник его стрелы. Значит, сестра пала от его собственной руки. Он сел рядом с врагом и заплакал. Перс в ответ прошептал запекшими от жажды губами:
– Мои слезы давно уже высохли.
Через некоторое время гет встал. Лицо его было решительное.
– Будь ты проклят! – воскликнул он и воткнул меч в грудь перса. Потом сел на коня и ускакал в степь. Наконечник стрелы и браслет теперь хранился на его груди. Потом, он продолжил свою войну вместе со скифами и гнался за персами до самого Истра.
Греки терпеливо ждали Дария, охраняя мост. Каждый день они развязывали один узел. И вот, когда на ремне остался последний не развязанный узел, на берегу Истра появилась скифская конница.
– Ионийцы, – крикнул предводитель отряда, – знайте, что Дарий бежит, как заяц. Мы нанесли ему такой удар, что он уже ни на кого не пойдёт войной. Разрушайте мост, отправляйтесь в свои города и благодарите богов и нас, скифов, за свою свободу.
Хитрые греки решили по-своему. На тайном совещании они приняли решение ждать персидского царя. Однако не рискнули отклонить требования скифов о разрушении моста. Так как было ясно: кочевники не остановятся перед тем, чтобы силой заставить их выполнить свое требование. Или же разрушат сооружение сами. Поэтому, для вида греки разобрали на полет стрелы часть моста, прилегавшую к левому берегу, и заверили скифов, что разберут и остальное.
Скифы поверили грекам, снялись с места и ускакали в степь. А ионийцы прекратили разбирать настил моста.
Дария спасло то, что скифы искали его преимущественно у дорог, вблизи которых были хорошие пастбища для лошадей. Скифы были уверены, что неприятель выберет именно этот путь для возвращения к Истру. В действительности же персы шли обратно по своим прежним проложенным следам, через выжженные степи. Добрались они до Истра лишь на десятый день, сверх положенных шестидесяти.
Была глубокая ночь. Когда выяснилось, что мост разрушен, в войске началась паника. В царской свите был египтянин с зычным голосом. По приказанию владыки он вышел к реке и позвал Гистиея. Греки, услышав его голос, подплыли на кораблях к берегу и быстро навели мост. Персы успокоились лишь тогда, когда очутились на правом берегу Истра.
Скифский поход Дария закончился.
Молодой гет, брат девушки, вернулся в селение и объявил всем, что персы ушли за реку. Здесь они больше никогда не появятся.
Вечером, оставшись наедине с отцом, он положил перед ним наконечник стрелы и браслет.
– Пущенная мной стрела, по случайности, убила мою сестру. А я своими руками убил перса, который увез ее. Теперь не знаю, как жить дальше.
Отец накрыл ладонью два лежащих перед ним предмета и после некоторого молчания ответил:
– Пришло время отправлять вестника к нашему богу Салмоксису, чтобы передать ему то, в чем мы нуждаемся.
– Я понял, отец, и готов стать вестником, без жребия.
На следующее утро о решении юноши стало известно всем жителям.
Через несколько дней, в главном святилище гетов, которое было в северной части за холмом, собралось почти всё население поселка.
Десяток юношей выстроились в ряд, трое из них держали металлические копья. Рядом стоял юноша, сын старейшины. Он был одет во все белое. Лицо его было серьёзным и сосредоточенным.
К нему подошел жрец и спросил:
– Ты запомнил всё, что должен передать богу?
– Да.
Жрец поднял руки, запрокинул голову и стал просить бога Салмоксиса принять их вестника. Потом он отошёл в сторону и приказал: «Начинайте!». Вестник лёг на землю, четверо юношей взяли его за руки и ноги и, раскачав, подбросили вверх, так, чтобы он упал на копья. Копья пронзили тело насквозь. Юноша не издал и стона. Жрец подошёл к жертве. Вестник был мёртв. Это был знак божественной милости. Если бы юноша не умер, его бы объявили злодеем. А к богу пришлось отправлять другого человека.
Жрец повернулся к людям и крикнул:
– Салмоксис принял нашего вестника! Он выслушает наши пожелания!
Вздох облегчения прошел среди жителей селения. Значит, будет мир на их земле.
Осенью собрали хороший урожай. Не было потерь среди скота.
И к ним опять пришли греческие суда, чтобы торговать.
Кровавая схватка
269—270 годы новой эры
Римский император Клавдий Второй с тревогой слушал доклад консула Луция Аврелиана о положении в провинции Нижнеяя Мезия11.
– По доносам лазутчиков, варвары собирают в районе Тира большой флот в несколько тысяч кораблей, – сообщил консул. – Они готовятся посадить на суда своих воинов, чтобы напасть на наши припонтийские города.
– И какое же получается количество варваров? – поинтересовался император.
– Точно сказать невозможно. Приблизительно около двухсот тысяч человек. И это не всё. Одновременно с морским походом намечается сухопутный. Собралось огромное количество готов12 с семьями. Они намерены перейти Данубий13 и вторгнуться в пределы Империи. Считайте, ещё около ста тысяч человек. С обозами и табунами…
– Если они пойдут от Тира, значит, перейдут реку в нижнем течении?
– Да, принцепс, между Пиретом и Понтом, – подтвердил консул.
– Какие у нас там укрепления?
– На левом берегу, где Данубий поворачивает течение на восток, – две небольшие крепости. На правом берегу – город Новиодунум, как раз напротив нашей фортеции.
– А каковы римские военные силы в том районе?
– Пятый Мезийский легион.
– И всё?
– Да, принцепс. Этот район всегда считался тихим. Но неподалёку по Данубию находится Первый Италийский легион.
– Надо принимать меры.
– Да, принцепс. Наместник Нижней Мезии уже готовит города и горожан. Войска приведены в боевую готовность.
– Хорошо, Луций. Завтра я буду выступать перед сенатом. Надо готовиться к войне.
Отпустив консула, император задумался. Варвары настойчиво прорывают границы Империи. Девятнадцать лет тому назад большое неприятельское войско прошло через всю Дакию, форсировало средний Данубий и опустошило Верхнюю Мезию. Тогда император Деций лично повёл армию на врага. Однако в сражении при Абритте14 римляне потерпели поражение, а командующий погиб. Следующему императору пришлось пойти на унизительный для римлян договор. Он обязался беспрепятственно пропустить варваров за Данубий. А за их отказ от новых нападений на Империю ежегодно выплачивать им дань. В 257 году готы морским путём прошли вдоль восточного побережья Понта к Трапезунту15 и ограбили его. Спустя шесть лет, тоже по морю, добрались до Боспора и опустошили окрестности Византия16 и Кизика17. В 264 году варвары опять высадились у Трапезунта и прошлись по Каппадокии, Галатеи и Вифинии до Гераклеи18. Но с теми нападками римляне всё-таки справились достойно. Теперь же опасность была огромная. Никогда еще варвары не вторгались в пределы Империи в таком большом количестве. И это на фоне сильнейших потрясений за последние десять лет! В 258 году при императоре Галлиене от Рима отпали Галлия, Испания и Британия. В 260 году римляне потерпели сокрушительное поражение в войне с Персией. В прошлом году восстала Пальмира19. В Империи инфляция, упадок сельского хозяйства и ремесла. Да, плохое наследие досталось ему – Марку Аврелию Флавию Клавдию, когда год назад он был провозглашён императором после смерти Галлиена. Весь год он пытался поправить дела в государстве. И вот теперь ещё одна напасть.
Весть о новом вторжении варваров произвела удручающее впечатление на широкие слои римского населения, сенат и самого Клавдия. Напуганное воображение римлян рисовало картину нашествия неисчислимых полчищ, которые на своём пути вычерпывают реки и изводят леса. В будущей борьбе римляне могли рассчитывать лишь на дунайские гарнизоны и ополчение граждан.
В своей речи перед сенатом Клавдий заявил, что лично возглавит войско. Избранники поддержали его. Внутренние раздоры были отброшены перед лицом смертельной опасности. Клавдий, родом из Иллирии20, был отличным воином и участвовал во многих битвах. А в прошедшем году изгнал алеманов21 обратно за Альпы. Император с надлежащей твёрдостью управлял обширным, расстроенным государством. Все видели его стремление восстановить и упрочить порядок внутри Империи.
Ускоренным темпом начались работы по укреплению угрожаемых районов. Города Малой Азии, Греции, Мезии приводились в состояние боевой готовности, снабжались всем необходимым для отражения осады. Однако Клавдий медлил с выступлением во главе основных сил римской армии. Чтобы завершить приготовления и только после этого нанести удар по противнику.
Таким образом, на первых порах всю тяжесть войны предстояло вынести гарнизонам пограничных и приморских городов.
В начале мая флот готов вышел в море, затем уже по суше в сторону Данубия двинулась армада варваров с семействами, большими обозами и табунами скота.
Они сидели на высоком берегу Данубия и наблюдали закат солнца. Оба были молоды и влюблены друг в друга. Ей было восемнадцать лет, а ему двадцать. У девушки – миловидное лицо с большими серыми глазами. Волосы – в мелких кудряшках, по римской моде перевязаны лентой. У юноши, как принято у военных – короткие волосы. Грубоватое лицо с карими глазами выражало уверенность и надёжность, сквозь которые иногда проглядывала снисходительность. Так всегда бывает, когда один из молодых людей считает, что покровительствует другому. Было тепло, и на них были лишь туники без рукавов. На поясе у юноши висел небольшой тонкий стилет.
Прямо под ними катила вечные воды широкая река. Справа, где находился небольшой остров, виден был изгиб Данубия. Слева он скрывался за поворотом. За рекой тянулась болотистая низменность, а где-то вдали голубели невысокие горы.
Позади молодых людей расположилось большое селение. На ровной площадке с уклоном к реке рядами теснились маленькие домики, крытые камышом, с загонами для скота. Дальше – несколько больших строений, покрытых черепицей и ограждённых заборами.
В селении жили в основном даки и геты22. Правда, после того, как сто пятьдесят лет тому назад Дакия была завоевана римлянами, здесь появились колонисты из разных концов Империи. Осели в этих местах и отставные ветераны римской армии; им власть даровала земельные наделы. Так что население несколько изменилось. Война даков с римлянами обошла стороной местечко, хотя и забрала некоторых молодых людей, ушедших воевать в армию Децебала23. Когда Дакия стала одной из провинций Империи, римляне построили две крепости на левом берегу нижнего Данубия: одну – между Кривым и Большим озерами, вторую – за рекой Пирет. Всё это способствовало некоторой романизации селения. В общении стал больше употребляться романский язык, молодёжь тянулась к некогда чужой культуре. Подражала образу жизни римлян. Кроме того, сюда частенько наведывались греки из припонтийских городов, чтобы торговать с племенами, живущими севернее Данубия и вдоль Пирета. И хотя произошло некоторое смешение населения, основные жизненные устои даков остались прежними. Они продолжали заниматься земледелием, овцеводством, рыболовством и верить в своего бога Салмоксиса. И лишь торговля, очень активная еще двадцать лет назад, в последнее время резко ухудшилась. Корабли уже реже заходили сюда.
Молодые люди, сидевшие на берегу Данубия, были даками. Их родители дружили с детских лет. Отец юноши был сторонником римского образа жизни, потому сына назвал Валериус. Отец же девушки недолюбливал римлян и дал дочери дакийское имя Зиайя, которое в обиходе укорачивалось до Зиа. Впрочем, это не помешало молодым влюбиться друг в друга и начать строить свои жизненные планы.
– Ты не жалеешь, что пошёл на военную службу? – спросила девушка у юноши.
– Нет, – улыбнулся тот.
Год тому назад Валериус стал воином римского гарнизона, что стоял в крепости, расположенной за озером. Большей частью там служили даки.
– А как же мы будем жить, когда поженимся? – продолжала Зиа.
– Нам разрешено жениться и брать жену с собой, – охотно пояснил он. – При гарнизоне – целый поселок из семей военных.
– А если я не соглашусь? – лукаво полюбопытствовала возлюбленная.
– Только попробуй! – намеренно строго заявил юноша.
У них уже всё было давно обговорено; пожениться они собирались осенью. Сейчас был май. Да и родители были не против этого брака.
Девушка немного отстранилась от избранника и с удовлетворением осмотрела его. За год худощавый, нескладный юноша превратился в мускулистого, ловкого, молодого воина. Постоянные военные упражнения и работы сделали своё дело. Кроме того, поступив на службу, он стал римским гражданином и получал жалование. Это добавляло уверенности в себе.
– Ты придешь провожать меня? – спросил юноша у девушки.
– Конечно.
Краткий отпуск кончался. Завтра ему необходимо было вернуться в гарнизон. Он уже договорился с рыбаком, который пообещал доставить его на лодке к пристани у крепости.
Неожиданно девушка нахмурилась:
– Говорят, что на севере появились какие-то вооружённые люди? А вдруг они нападут?
– Зачем им нужно наше бедное селение, – усмехнулся юноша. – Обычно нападают на богатые провинции среднего Данубия. Или припонтийские города…
И всё же девушка отметила неуверенность в голосе избранника. К тому же юноша не рассказал ей, что гарнизон недавно извещали о возможности нападения.
Солнце наполовину зашло за горизонт. Закат окрасился в красный цвет – плохое предзнаменование. Но молодые люди не обратили внимания на такую мелочь. Им пора было расставаться. С наступлением темноты никто по улицам селения не ходил. Впрочем, их дома находились недалеко от реки и стояли рядом, по соседству. Туда и направились влюблённые. Они шли медленно, тихо разговаривая друг с другом. Потом долго стояли у изгороди.
Утром, как только встало солнце, молодые люди спустились к пристани. Долгого прощания не получилось. Хмурый, волосатый рыбак торопил Валериуса. Девушка прижалась к груди юноши. Так они простояли всего несколько мгновений.
– Ты ещё приедешь сюда до осени? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– И не раз.
Зиа успокоилась. Вдруг молодой человек отстегнул от пояса стилет и передал девушке.
– Зачем он мне? – удивилась она.
– На всякий случай, – ответил Валериус.
Потом он сел в лодку и еще долго смотрел на удаляющийся силуэт возлюбленной.
Когда юноша прибыл в крепость, ему сказали, что огромное войско готов находится в трёх дневных переходах отсюда. Приказано быть в полной боевой готовности. Начальник гарнизона послал в Новиодунум письмо с просьбой о помощи.
По военным меркам крепость была небольшая; располагалась на холме рядом с восточным берегом Кривого озера. От неё шла дорога (частично на сваях в низменных местах) к берегу Данубия, где находилась широкая пристань. В мирное время такая крепость рассчитывалась на три центурии24, а в военное время могла вмещать когорту25. Строилась она по принципу постоянного зимнего лагеря: имела квадратную форму, обнесённую рвом и валом с бревенчатым высоким палисадом, укрепленнным изнутри глинобитной стеной. По углам – наблюдательные башни. Две сторожевые высились у ворот. Еще одна вышка – у другой, западной стороны, озера. При нападении на крепость люди, находящиеся там, должны подавать сигнал дымом, оповещая о приближении опасности.
Внутри находились жилые и хозяйственные помещения. Стены строились из сырцового кирпича. Хозяйственные постройки и склады сооружались из жердей и прутьев, обмазанных глиной. В больших помещениях размещались по десять рядовых воинов. Начальник гарнизона, его помощник и центурионы26 жили в своих домиках. Отдельно жил врач и снабженцы. Все жилища оштукатуривались изнутри, полы покрывались глиняным слоем. В центре построек – плац.
На небольшом отдалении от крепости образовался поселок, где проживали семьи воинов и обслуживающий персонал. Вокруг него тянулись поля, засеянные зерном, виноградники и загоны для скота.
Жизнь в гарнизоне строго регламентирована. Утром – построение с перекличкой, завтрак, затем занятия. Большую часть дня воины проводили в строевых учениях. Вначале новобранцев учили строевому и военному шагу – быстрому, ровному движению, причем с полным вооружением. Будущего воина обучали передвигаться скачками, преодолевать препятствия, плавать. Далее – владение оружием. Новобранец учился обращаться с мечом, действовать копьем, защищаться щитом, стрелять из лука, метать пращи. Кроме того, он должен быть хорошим наездником. Три раза в месяц воины гарнизона в полном снаряжении с оружием выходили в поле на марш, который совершался на дистанцию полудневного перехода. Все без исключения несли караульную службу. После четырёх месяцев обучения новобранцев вносили в списки и приводили к присяге: «Воины клянутся, что будут делать старательно всё, что прикажет император. Никогда не покинут военной службы, не откажутся от смерти во имя римского государства». Только тогда они становились воинами и приобретали римское гражданство.