- -
- 100%
- +
– Чем ты её поливаешь? – Дима резко поднялся на ноги, сжав руки в кулаки.
– Святой водой. Это не убьет её, только немного подсушит. А теперь выйди из комнаты, – Влад указал бутылкой на дверь. Парень остался на месте, нахмурив брови. – Выйди или мне придется тебя отсюда вышвырнуть.
– Дим… – окликнула я его.
Однако парень, не слыша, меня подошел вплотную к Владу. Слово за слово и спор разгорелся. Дима говорил, что пытать Дашу – нечеловечно, Влад говорил, что она уже не человек, поэтому это не имеет значения. Они кричали друг на друга, а я только и могла, что стоять в стороне, не зная за кого заступиться. Я уж точно не хотела защищать Дашу, но согласиться с Владом все равно, что предать Диму.
В какой-то момент спора Дима толкнул Влада в грудь и тот наткнулся на стол, опрокинув бутылку со святой водой, и она разбилась на несколько крупных осколков. Вода пролилась на темный паркет. Даша тут же разорвала веревки, которыми была связана, и в секунду оказалась возле меня. Ей не составило труда схватить меня за голову и крепко сжать ее в своих руках.
– Вы дадите мне уйти, или я сверну ей шею, – прокричала она.
Парни застыли на месте. Даша звонко рассмеялась. От её смеха по спине пробежал холодок. Она резко толкнула меня вперед, заставив упасть на колени, и уже спустя секунду ее и след простыл. Влад выругался, запустив руки в волосы. Дима подошел ко мне и протянул руку, чтобы я смогла подняться. Я подняла на него взгляд, отмахнулась от его руки, как от противного насекомого, и встала на ноги сама.
– Из-за тебя она опять сбежала! – я толкнула его в грудь руками. Злость закипала в моей груди. Еще с утра я жалела его, но теперь, снова видя это раскаяние, я не испытываю ничего, кроме раздражения.
– Я… – Дима попытался что-то сказать.
– Да пошел ты, – перебила я его. – Это уже второй раз за эти сутки, когда твоя поехавшая невестка собирается меня убить. С меня хватит!
Я развернулась и ушла из квартиры Влада. Спустившись к себе, я переоделась в свою одежду и начала собирать вещи в рюкзак. Соглашаясь работать здесь, я не рассчитывала, что буду связана с упырями и бог знает кем еще. Это слишком для меня. Кошка появилась на пороге моей спальни и приветственно мяукнула. Я бросила на неё взгляд и, подумав немного, оставила место в рюкзаке и переложила некоторые вещи в чемодан, после чего взяла кошку на руки и посадила её в рюкзак, оставив его приоткрытым. Затем я оделась в теплую одежду и вышла из квартиры, захлопнув дверь.
Снег хрустел под моими ногами, пока я проклинала всех в этой богом забытой глуши. Сейчас мои сумки казались еще тяжелее, чем когда я приезжала сюда. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, что город сменился лесом. Здесь было гораздо тише и спокойнее. Когда вдали показался уже знакомый шлагбаум, я поняла, что запыхалась и устала, поэтому мне пришлось замедлить шаг. Снег захрустел громче. Обернувшись, я увидела, что за мной едет черный внедорожник с тонированными окнами. Сердце заколотилось быстрее, я ускорила шаг. Вскоре автомобиль затормозил рядом со мной и дверь его распахнулась.
Внутри сидела женщина лет тридцати восьми.
– Иванна, сядьте в машину, – потребовала она. Её голос казался смутно знакомым.
– Нет, – я ускорилась.
Женщина цокнула. Дверь обратно захлопнулась. Идя вперед, я старалась не оборачиваться на следовавший за мной автомобиль. Сердце в моей груди билось все быстрее и быстрее, но ноги утопали в снегу, замедляя мой шаг. И вот, наконец, я оказалась у шлагбаума, но он не открылся, чтобы пропустить меня. Зато вновь распахнулась дверь автомобиля.
– Иванна, – вновь проговорила незнакомка. Я вздохнула и взглянула на неё.
Её длинные русые волосы были собраны в пышную косу, обвивающую её владелицу, как диковинный питон. На женщине была дорогая шуба из черного гладкого меха. Тонкие розовые губы женщины слегка изгибались в подобие улыбки. Несколько секунд я смотрела на неё, а затем переключилась на громилу-водителя, вышедшего из машины. Он молча встал рядом со мной.
– Сядьте в машину, нам нужно поговорить.
– Я не хочу с вами разговаривать. Василиса, да?
Она улыбнулась, продолжая сверлить меня взглядом черных глаз. Мне все больше становилось не по себе.
– Верно. Видите, мы уже с вами знакомы. Разве я делала вам что-то плохое? Хоть раз?
Я отвела взгляд, чтобы не видеть её. Однако я продолжала чувствовать её взгляд на своем лице, на покрасневших от мороза щеках и на слезящихся от ветра глазах.
– Садитесь, Иванна.
– Я так понимаю, выбора у меня все равно нет, – я метнула взгляд в сторону равнодушного водителя. Василиса рассмеялась.
– Есть, конечно, но, я уверена, вы захотите услышать мое предложение.
– Не захочу.
– Иванна, прекратите упрямиться. Моя дочь и то ведет себя спокойнее…
– Я рада за вас и за вашу дочь, – я собралась уйти, но водитель схватил меня за плечи, останавливая на месте. – Пустите! Я закричу!
Однако мои слабые угрозы не подействовали ни на кого, поэтому довольно быстро меня затолкали в салон автомобиля. Дверь захлопнулась и закрылась на замок. Я чувствовала себя жалкой и беспомощной, выкрикивая угрозы и пытаясь разбить явно защищенное окно. В моем кармане лежал перцовый баллончик, но он не помог бы мне в замкнутом пространстве.
– Иванна, успокойтесь, – проговорила Василиса бросив взгляд на наручные часы. – Вы и так заняли слишком много моего времени.
– Я знаю, что вы хотите поговорить со мной о вчерашнем. Я никому ничего не скажу, пожалуйста, отпустите меня. – Я прижала к груди рюкзак, в котором сидела кошка.
– Конечно, не скажете. Даже если попытаетесь, вам никто не поверит. Упыри, охотники… – женщина усмехнулась, – какая чушь, да?
– Тогда что вам нужно?
– Чтобы вы остались, Иванна. Разве это не очевидно?
– Я не собираюсь оставаться, – я сложила руки на груди.
– Мы удвоим ваш гонорар, – она взглянула на меня и увидела, что я все еще не согласна. – Утроим… – я все еще была не согласна, хотя зарабатывать в три раза больше звучало заманчиво. – Иванна, в конце концов, чего вы хотите?
– Уехать, и поскорее. Зачем я вам нужна?
– Вы хотите уехать, чтобы снова работать официанткой? Сидеть на шее родителей? Или старшей сестры?
Я отвернулась к окну, чтобы хоть как-то отстраниться от Василисы. Мы стояли на месте, но я хотела, чтобы мы уже начали двигаться в хоть какую-нибудь сторону. Если они отвезут меня обратно, я снова убегу. Женщина, тем временем, продолжала:
– И что же, в таком случае, вы хотите, Иванна? – Я хмуро молчала в ответ. Перспектива вернуться домой ни с чем была ужасна, но не вернуться домой вообще было ужаснее.
– Мне нужна безопасность… И утроенный гонорар, – я наконец взглянула на Василису. – Я должна быть уверена, что случившееся этой ночью не повторится.
– Тогда по рукам, – она протянула мне руку в изящной черной перчатке. – Наш новый договор я вышлю вам на почту.
Когда я пожала её руку, Василиса дала знак водителю и тот развернул автомобиль. Я снова отвернулась к окну. Глядя на стройные ряды высоких заснеженных деревьев, я не могла перестать думать о том, что где-то там, за каждым из них, находится Даша. О чем она думала? Размышляла ли она о том, как убьет меня? Может быть, девушка планировала побег? Кошка высунула мордочку из приоткрытого рюкзака, я осторожно погладила её по голове.
Чем-то – больше по ощущениям, а не чем-то конкретным, – Василиса напоминала мне мою мать, чем вызывала легкую неприязнь к своей персоне. Она бы так же уговаривала меня остаться здесь, называя неудачницей. Василиса, правда, не называла меня так вслух, но пренебрежение, скользившее в том, как она отзывалась о моей старой работе, отлично говорило об этом.
Автомобиль остановился у подъезда моего дома. Василиса бросила на меня взгляд “надеюсь, мы договорились и ты точно не сбежишь через пять минут”, после чего доброжелательно улыбнулась. Водитель открыл дверь с моей стороны, и я поспешила выйти. Отдав мне мои вещи, они стремительно уехали.
Поднявшись на свой этаж, я заметила, что дверь моей квартиры открыта, а ключ, который я повесила на ручку, пропал. Сердце заколотилось быстрее. Оставляя ключ, я рассчитывала не вернуться, но теперь возвращаться в квартиру было страшно. Там мог быть буквально кто угодно. Я, невольно задержав дыхание, открыла дверь и осторожно заглянула внутрь. Первое, что бросилось в глаза, – кеды Линды, лежавшие на коврике. Я выдохнула и прошла в квартиру. Бросив вещи и сапоги в коридоре, я прошла в свою спальню.
Линда сидела на кровати, направив взгляд в окно, но стоило мне зайти в комнату, она перевела взгляд на меня. Я бросила шапку и шарф на прикроватную тумбочку, а затем села рядом с ней, расстегнув куртку. Только сейчас я поняла, что бросила её также, как и Саша меня шесть лет назад.
– Хоть бы записку оставила, если прощаний не хотела, – спокойно проговорила Линда.
– Могла бы и не стучать на меня Василисе, – тихо буркнула я.
– А что я должна была сделать? Ты исчезла, записки нет, вещей нет, даже кошки нет. Прибавь к этому еще и то, что упыреныш сбежал. Я испугалась, поэтому всех на уши поставила, не только Василису. Уж прости, не хотелось, чтобы ты умерла.
Какое-то время мы молчали, погрузившись в свои мысли. Я впервые не знала, считать ли мне кого-то другом или нет. С одной стороны, я совсем не знала её, она столько всего скрывала. С другой стороны, Линда заботилась обо мне с первого дня.
– Прости, – тихо проговорила я.
Она кивнула, и мы снова замолчали. Я снова вернулась к мыслям о Даше.
– Кто такие упыри? Я пыталась выведать это у Глеба, но он не сказал ничего существенного. – Я стянула с себя куртку и скинула её на пол, приготовившись слушать.
Линда вздохнула.
– Упыри – это заложные покойники, питающиеся кровью, – она взглянула на меня, после чего снова вздохнула, увидев мой непонимающий взгляд. – Они умирают не своей смертью или умирают некрещеными. В нашем случае, Даша стала упырем, потому что умерла преждевременной смертью. То есть, тело мертво, но душа, пусть и искалеченная, хочет жить. Для этого они пьют кровь и поедают плоть. Обычно упыри не оставляют тел, но Даша действует неаккуратно и только пьет кровь. Думаю, поэтому она не может насытиться… – Линда покачала головой. – Но тут что-то странное.
Я нахмурилась.
– Что?
– Не знаю, мне нужно увидеть её поближе. – Она посмотрела на меня. – Мне жаль, что она нацелилась на тебя. Как я и сказала, Даша сейчас – труп, внутри которого поврежденная душа. Все её чувства и эмоции обостряются до состояния безумия, чтобы имитировать жизнь, а то, что их вызывает, становится одержимостью. Ты и Дима стали её одержимостями.
– Потрясающе, – фыркнула я. – Не успела приехать, уже нажила себе врагов.
Линда ободряюще мне улыбнулась, а затем, хлопнув меня по коленке, встала с кровати и направилась к выходу, но у двери, схватилась за ручку и зашлась в сухом лающем кашле. На мой вопрос она ответила, что все в порядке, но ей нужно выпить стакан воды. У меня было много вопросов, но ничего больше я спросить не успела.
Я медленно разобрала вещи и расставила их по местам. Мысленно мне не хотелось сдаваться и оставаться, однако, когда моя комната приобрела тот же вид, который у нее был прошлым вечером, я приступила к приготовлению обеда. Простая рутина такая, как, например, чистка картошки, успокаивала меня, заставляя думать, что ничего не изменилось. Возможно, я думала немного эгоистично, считая, что моя жизнь сильно изменилась, когда я открыла для себя упырей. Ведь теперь Диме придется мириться с мыслью, что его девушка, которую он так стремился найти, мертва. Сама не замечая того, я снова пришла к мыслям о Даше.
Сомневаюсь, что она была единственной в этом городе. Должен быть кто-то еще. Ответит ли мне Линда, если я спрошу прямо? Нужно хотя бы попытаться. Бросив картошку в воду и взяв из комнаты ноутбук, я снова принялась переписывать произошедшее со мной, пока воспоминания были свежи. Получалось довольно сухо, но ведь это не роман, а мой дневник, и даже не личный, а наблюдений. Я пролистала записи назад к тому дню, когда я услышала разговор Глеба и Влада. Тогда он показался мне странным и я сделала несколько заметок с вопросами, на которые решила ответить позже. Итак, теперь, зная чуть больше, я могла думать иначе.
Во-первых, у Влада и Глеба есть какой-то договор, по которому Глеб и кто-то еще ведет охоту, а Влад не мешает. “ Что за договор? Что за охота? ” – вопросы, которые я задала себе тогда. Сначала я подумала, что Глеб мог быть упырем, но потом мой взгляд упал на другую фразу, где Влад говорил, что, по договору, Волкову запрещено обращать других. Перед их ссорой Влад нашел нас с Димой, убегающих от волков. Волков, волки . Перед глазами промелькнула та ночь. Большой черный волк, Дима, сковывающий меня страх. Паникуя, я кинула в волка кусок льда, тот попал зверю в морду, сбив его с толку. А на следующее утро Глеб пришел к Владу ругаться из-за договора с подбитым глазом. Он откуда-то знал про мой страх волков и про то, что я была на улице. Пазл в моей голове сложился, но это все еще звучало странно.
Я поднялась с места, выключила плиту, обулась и практически вылетела из квартиры, схватив куртку, чтобы если что выбежать на улицу. К моей невероятной удаче, Глеб спускался по лестнице. Я его окликнула, но он успешно проигнорировал меня, поэтому я поспешила за ним. Он заметил меня только тогда, когда я дернула его за капюшон. Глеб недовольно повернулся, вытаскивая наушник из уха.
– Я знаю, кто ты.
Он вскинул брови, но убрал один из наушников в кейс.
– Да что ты?
– Да, – я выпрямилась, стараясь не замечать его сарказма. Он стоял через ступеньку от меня, поэтому казалось, что мы одного роста.
– Поведаешь?
– Выжидала драматическую паузу. Ты оборотень.
– Не угадала, – он развернулся и стремительно пошел вниз.
– Ты становишься волком в полнолуние. И твоя фамилия, – я усмехнулась. – Звучит довольно очевидно.
– И все же, я не оборотень.
– Тогда кто?
– Ты же знаешь, – он фыркнул.
– Desagradable hombre molesto, – буркнула я, заставив его снова обернуться ко мне. – Ну так кто?
– Ты за мной до самого дома идти будешь?
– Если понадобится, – я пожала плечами.
– А как же дистанция? Я, кажется, был тебе неприятен.
– Противен, – поправила я его. – И это все еще так, но ты отвечаешь на мои вопросы, а это мне нравится.
– Ну так найди кого-нибудь по приятнее, – он толкнул дверь, и морозный воздух ударил мне в лицо, сдув челку.
– Ты пытался сожрать меня и моего друга. Я справедлива.
Застегнув куртку, я накинула капюшон на голову. Это слабо помогало, но я была настроена получить ответы. Глеб бросил на меня взгляд, скептично повел бровью, но, наконец, остановился.
– От моего ответа тебе станет легче?
– Я получу ответ и уйду домой, мне станет теплее.
– А если не получишь?
– Волки боятся огня. У меня есть зажигалка… – парень громко и лающе рассмеялся. – Ну так что?
– С утра канделябр, сейчас зажигалка. Это какой-то флирт, который я не понимаю?
Я сложила руки на груди и принялась выжидающе смотреть на него. Он просмеялся и снова стал серьезным. Мои уши, нос и щеки уже горели от холода, однако парень не собирался торопиться с ответом, очевидно, испытывая меня на прочность. Он достал из кармана темно-синюю пачку сигарет, закурил, а затем выдохнул дым мне в лицо. Я закашлялась и отвернулась, скривив губы.
– Вчера ты трижды пытался произвести на меня хорошее впечатление, – напомнила я. Он сделал еще одну затяжку, но дым выдохнул вверх. – Господи, тебе что, сложно ответить?
– Вообще-то, все остальные зовут меня Глебом, но ты можешь и так, – съехидничал он.
– Ха-ха, очень смешно, – я закатила глаза. Не знаю, в который раз за этот день, сбилась со счета.
– Волколак. Это говорит тебе о чем-нибудь?
Честно говоря, я не была знатоком славянской мифологии, поэтому это ни о чем мне не говорило. Я кивнула, судорожно пытаясь вспомнить кто это вообще. К сожалению, в голову ничего не приходило. По крайней мере, я была права, и он действительно волк, пытавшийся загрызть Диму.
– Вы охотитесь по ночам. На кого? – мои зубы начинали стучать друг об друга. Я пожалела, что не взяла других теплых вещей.
– На всех, кто попадется. Люди, животные, упыри… и прочие. В прошлый раз попались вы и сорвали охоту. Попадетесь в следующий раз, и можешь не рассчитывать на то, что какой-нибудь Влад пустит мне пулю в голову, – он сделал очередную затяжку и выдохнул дым мне в лицо, после чего развернулся и молча ушел. Это было предупреждение. Первое и последнее. Я поджала губы и ушла обратно в подъезд.
Дома я первым делом полезла узнавать кто такие волколаки. Википедия поведала мне, что это люди-оборотни, на определенное время принимающие облик волков. Скользя взглядом по странице, я выяснила, что в волчьем обличии у них сохраняются человеческие черты, а в человеческом – волчьи. Я вспомнила лающий смех и дикий взгляд Глеба. Следом я открыла страницу славянской мифологии и застряла на этом на несколько часов, изучая различные источники и статьи, не замечая, как темнеет за окном.
Из состояния ненасытного поглощения информации меня вырвал телефонный звонок. Я нахмурилась, взглянув на экран. Это была моя мать. К горлу подкатил ком.
Теплый желтый свет падал на горчичного цвета занавески. За те двадцать пять лет, что я живу в этой квартире, они уже так приелись, что каждый раз, когда я смотрю на них, мне становится тошно. Разговоры на кухне никогда не заканчиваются ничем хорошим. Нигде в этой квартире разговоры не заканчиваются ничем хорошим, но именно здесь происходят самые громкие ссоры. Я была готова к этому, и все же, старалась говорить как можно спокойнее. На сковороде скворчало масло, в кастрюле бурлил бульон.
Я сделала глоток чая, и он обжег мой язык, заставив поморщиться. Передо мной сидела мамина подруга. Тетя Света бросала на меня взгляд иногда, но в основном болтала с мамой.
– Мне предложили работу. Нужно будет уехать.
– Куда?
– В Сибирь. Там город закрытый, типа военный.
– А че, поближе нигде не нашлось? – я не успела ни слова вставить, как мать продолжила. – Мужика тебе надо найти, а не этой херней страдать. Вон, у Светки дочка уже за вторым пошла, а ты, как обычно. Ни работы, ни семьи. Что это такое? Никуда ты не поедешь.
– Я дозволения не спрашиваю. Просто перед фактом ставлю, – я сложила руки на груди.
– Так, а нахрена приперлась? Катилась бы уже. Чтоб не позорить меня здесь. Может, хоть там найдешь себе кого-нибудь. Хотя с твоим характером… Никому такая вздорная баба не нужна, – она положила лопатку, которой мешала котлеты, и повернулась ко мне.
– Ты-то кому-то досталась, – буркнула я.
– Нет, ты посмотри, – мать повернулась к тете Свете, – я ей слово – она мне десять. Свет, ну ты скажи.
– Ванечка, я думаю, тебе действительно нужно мальчика найти. Часики-то тикают, а когда маме внуков нянчить будет?
Они, мои родители, звали меня Ваней, игнорируя другие формы. Я думаю, это отчасти связано с тем, что они хотели и ждали мальчика, которого хотели назвать Иваном, но родилась я, поэтому Иванна. Однажды, кажется, на каком-то празднике, отец сказал мне об этом. Не скажу, что это не обидно.
Я прикусила язык и отвела взгляд.
– Теть Света, поймите меня правильно, но я не планирую заводить детей до тех пор, пока не построю карьеру.
– Ну, карьера карьерой, Вань, а кто стакан воды в старости принесет? Детки это же смысл жизни. Мои вот, когда выросли все, я сидела и думала об этом, скучала…
– Если вы не представляете себя никем, кроме матери и бабушки, то, значит, вы и есть никто, у вас никчемная жизнь. Мне вас жаль, – слова сами сорвались с моего языка. Не то чтобы я так не считала, но прозвучало довольно грубо. Вообще-то, это даже было больше адресовано моей матери, чем её подруге.
Я поднялась с места и, окинув кухню взглядом, стремительно вышла в коридор. Мать с криками последовала за мной. Она обсыпала меня проклятиями, пока я одевалась.
– Кстати, я согласилась на то предложение. Поезд через час. Хотела заехать попрощаться.
– Ну и дура, – выплюнула она. Это было не худшее, что она могла сказать в мою сторону. – Пока все нормальные женщины жизнь свою строят, ты несешься к черту на кулички.
– Да! Ты в кои-то веки услышала меня! – я всплеснула руками.
– Если уедешь, можешь не возвращаться. Ты мне больше не дочь.
– Тогда adiós.
Не знаю, почему мать отреагировала так остро на мой отъезд. Может быть, это было связано с тем, что она всегда стремилась контролировать наши жизни, а я всегда стремилась жить так, как хочется только мне. Мать мирилась с этим, когда мне было пятнадцать, очевидно, смахивая все на подростковый максимализм. Однако потом год за годом разочаровывалась во мне, хотя, я думаю, меня можно было бы назвать хорошей дочерью.
На звонок матери отвечать не хотелось, поэтому я провела пальцем в обратную сторону, сбросив вызов. Я тут же позвонила Есении, чтобы узнать, что случилось, но та не ответила. Это заставило меня напрячься. Почему-то я сразу представила худшее. Чувство, что случилось что-то ужасное, свернулось у меня в горле комом, сердце забилось чуть быстрее. Я тут же позвонила Кире, но она сбросила мой вызов. Пролистав список контактов, я нашла самую младшую из сестер и позвонила ей. Мирослава ответила почти сразу.
– Мира, что случилось? – резко спросила я.
Сестра, кажется, опешила от такого напора и несколько секунд молчала, после чего сказала, что не знает и что она сейчас гуляет. Я цыкнула и сбросила вызов. Звонить матери не хотелось, поэтому я набрала мужу Сени. Уж он-то должен знать, что случилось. Рома ответил не сразу.
– Иванна, – облегченно выдохнул он, словно это они пытались дозвониться до меня, а не я до них.
– Что случилось? Почему Сеня не отвечает? У вас все в порядке? Кира с вами?
Мой поток вопросов он остановил всего одной фразой.
– Мальчик, три пятьсот.
До меня не сразу дошел смысл сказанного, но с осознанием мои губы растянулись в улыбке. Страх и паника свалились с моих плеч, как груда тяжелых камней, и дышать стало сразу легче. Я невольно рассмеялась.
– С Сеней все хорошо, а Кира сейчас у какой-то школьной подруги. Я отвез её вчера.
– Хорошо… Почему она не отвечает на звонки?
– Ваша мать забрала у нее телефон. Как я понял, из-за того, что ты посылаешь ей деньги.
– Вот дрянь, – фыркнула я. – Ладно, поговорим об этом позже, когда Сеню выпишут. Пусть напишет мне, когда отдохнет.
– Я передам ей.
Рома сбросил вызов, а я еще несколько секунд сидела с улыбкой. Мой взгляд упал на статью, которую я изучала до этого. Мавки. Я вздохнула и закрыла окно браузера, после чего выключила ноутбук и ушла с кухни. В коридоре я задержалась на пороге в зал.
Все выглядело точно так же, как и прошлым вечером, когда я уходила. Моя рука легла на целую дверь, которая – я точно помню – слетела с петли от удара Даши. Ваза, которую я кинула в упырицу, точно также стояла на комоде в коридоре. Моя рука метнулась к шее, пальцы прошлись по мягкой и гладкой коже, на которой даже царапин не осталось. Казалось, все произошедшее было сном. Может быть, я действительно схожу с ума? Может быть, все это мне приснилось? Может быть, я сплю сейчас? Иначе как можно объяснить то, что в моей квартире ничего не поменялось. Как объяснить то, что моя шея, которую Даша прокусила, была целой и невредимой? Я задрала рукав кофты и снова ущипнула себя за предплечье. Боль была реальной.
Звонок в дверь вырвал меня из размышлений. Рвано вздохнув, я подошла к двери и приоткрыла её. Увиденное заставило меня отпрянуть. Даша вновь, как и вчера, стояла на моем пороге. Она была в том же платье, но только теперь её лицо, руки, часть длинных немного спутанных волос и шея были в крови. Её лицо было привычно человеческим. Она вскинула руки в капитулирующем жесте.
– Мне жаль… Я не хотела, чтобы все было так. Я очень сожалею. – Она медленно прошла в мою квартиру.
Я попятилась назад, понимая, что это было бесполезно. Если бы упырица хотела напасть и убить меня, она бы уже это сделала. Однако она предпочитала сначала играться с едой. Моя беспомощность раздражала меня.
– Не подходи ко мне, – дрогнувшим тихим голосом сказала я. – Я закричу, и сюда сбежится весь дом.
Глупо, глупо, как же все это было глупо. Мои угрозы для нее были пустым звуком. И на что я только надеялась? Однако Даша остановилась.
– Мне нужна помощь. Пожалуйста, они убьют меня. Я не хочу умирать, – по её щеке скатилась слеза. Как бы мне не хотелось, я не могла сказать ей, что она уже мертва. – Мне жаль, мне так жаль.