Горный ветер, Небесный лотос. Том I
- -
- 100%
- +
– Вы, видимо, очень голодны, Небожительница. Позвольте предложить вам другое одеяние?
– Я буду вам очень признательна.
Поднявшись, Ли Хуа рассматривала покои, заглядывала в каждый угол, не замечая того, как столь быстро исчезла служанка, оставляя после себя легкий цветочный шлейф. Тот странный Небожитель, подарил маленькую переливающуюся чешуйку. Разглядывая её, Ли не обратила должного внимания гостю, пока тот, не прокашлялся, привлекая внимание.
– Вызывала меня, красавица?
– Простите, я.
– Всё хорошо, хорошо. Давай же знакомиться без луноликой госпожи. Я И Лин – хранитель реки потерянных душ.
Раскинув руки, Небожитель широко улыбался. Его накидка переливалась, когда на неё падал лунный свет.
– Я Ли Хуа. Кажется, я стала Небожительницей.
– Милое, что за милое дитя пожаловало в это непростое время.
Хранитель реки приблизился к Ли, разглядывая и замечая капли на одеждах. Цокая, он крепко сжал тонкие пальцы, утягивая ту в центр комнаты. Одним легким движением руки Лин создал деревянную ширму с натянутой толстой парчой. Листья камелий украшали углы, ветви деревьев – центр, а письмена обрамляли края. Энергия Ян в И Лине была темно—синяя, точно такая же, как крохотная чешуя.
– Ты – дракон?
– Догадливая красавица, – закрыв девушку ширмой, И отвернулся, скрещивая руки на груди. – Дракон, красавица. Осталось понять кто ты и принять сущность свою.
– Сущность?
– Каждый Небожитель имеет свой истинный облик. Но запомни, красавица: не каждый достоин видеть его воочию.
Ли медленно вышла из—за ширмы, кружась в алом платье, прикрывая лицо веером. И Лин рассмеялся, стараясь припомнить как давно встречал такого легкого духа. Нахмурившись, хранитель вдруг осознал, на кого похожа сей дева. Прикусив язык и взяв себя в руки, И похлопал в ладони, наиграно улыбаясь.
– Красавица. С тобой не смеет сравниться никто, кроме луноликой госпожи.
– Тебе впору быть лисом, хранитель И Лин.
– Возможно, когда—нибудь я покину этот мир и явлюсь в новом теле. А ты, красавица, кем ты была в прошлой жизни?
Задумавшись, Ли Хуа села на постель, запрокидывая голову, разглядывая звездное небо. Всё, что осталось в крупицах воспоминаний: длинный дом, много монахов и дикие запахи трав. Много из них было ядовитых, и тогда Хуа проводила тест на запястье, пряча ожоги от наставников. Смертные с хворью чаще приходили прося помощи. Но могли ли они справиться с тем, что убивало незаметно. Ли старалась изо всех сил, когда стража сановника прибыла за главой храма. Тогда она вышла вперед, прося забрать её, оставляя старика под присмотром опытных врачевателей. По прибытию в провинцию Хэнань, Ли Хуа прикрыла рот с носом парчовой тряпью, прося каждого встречного поступить также. Тёмный дух витал в воздухе, пронизывая легкие словно тысячи игл. Но добравшись до сановника, Ли опоздала. И жена скорбела над телом мужа, окропляя его одеяния каплями крови. Жуткая болезнь уничтожила провинцию за десять лет, Ли отправилась в Поднебесье на одиннадцатый год.
И Лин внимательно слушал Небожительницу, рассматривая и подмечая схожесть с тем маленьким, но смелым Горным духом, который влюбил в себя великого Владыку ветров.
– Не грусти, красавица. Здесь, пускай и скучно, но Владыка Чан—Э часто посещает представления в Смертном мире. Возможно, если Нефритовый Император позволит луноликой госпоже взять тебя под опеку, то, кто знает.
– Мне позволят покинуть покои?
– Всё возможно, Небожительница, всё возможно. А теперь, позволь простить за мою дерзость.
Приблизившись, И Лин разжал кулак, дуя на Ли сонную пыль. Небожительница упала на постели, служанка как можно тише зашла в покои, склоняясь пред хранителем. Хранитель реки выпрямился, поправляя одеяние, заправляя за ухо выбившиеся из шпильки пряди. Вот—вот состоится совет Небожителей. Не стоило бы ему тут задерживаться. Проходя мимо Мей—Мей, И что—то шепнул ей на ухо, дожидаясь легкого кивка, а затем полностью растворяясь, оставляя после себя спертый воздух.
***
Совет постепенно собирался в центральном дворце, усеянном горными камнями, что меняли свойство всякий раз, когда любой из Небожителей дотрагивался до них. Низкие деревянные столы покрыты легким белоснежным шелком, позолоченные чаши с фруктами и напитками стояли у каждого прибывшего, позволяя тем удалить жажду. Чан—Э заняла место рядом с Гуан—Инь, тепло улыбаясь и получая ответный кивок. Император восседал выше, держа в руке чашу, испивая сладкий нектар. Когда двери распахнулись перед последним из Небожителем, каждый поприветствовал Владыку войны, провожая того взглядом до отведенного места. И Ли сидел рядом с братом, стараясь скрыться среди старых Небожителей, обсуждая происходящее в Тёмном мире.
– Я собрал вас здесь, дабы каждый услышал то, что услышал я. Владыка луны, повтори то, что пронеслось по ветру.
Кивнув и поднявшись, Чан—Э набрала больше воздуха, а затем четко произнесла:
– Наказанная дева явилась в мир Небожителей.
– Вздор. Владыка, вы уверены в этом?
– Думаете, я способна соврать перед Императором?
Небожители зашептались. Не представляя, что души павших способны на такое, они начали беспокоиться о том, что случившееся тысячелетия назад повториться и очередной Небожитель падет под чарами этой девы. Тяжело поднявшись, Гуань—Юнь стукнул ножнами по столу, дабы явить тишину во дворец. Император кивком позволил говорить.
– Мы не можем быть уверены в чистоте души и помыслов. Необходимо низвергнуть дитя это, покуда новые испытания не повлекли за собой больше жертв.
– Владыка Гуань—Юнь, ты как лягушка на дне колодца[1].
– Хранитель реки, ты, кажется, испил слишком много нектара и не понимаешь, где находишься.
– Прошу простить моего брата, Небожитель, – И Ран склонил голову пред Владыкой, оказывая тем самым уважение и подчинение.
Двери распахнулись, а Небожители затаили дыхание.
Четыре Владыки сторон явились в мир Неба. Они смотрели вперед, стараясь не слушать злобные голоса, пропуская единственную сестру вперед, дабы та первой предстала у лика Императора. Не склонив головы, Владыка Байху крепко сжимала в руке ветвь платана, уши на голове улавливали каждый шорох, каждое слово, сказанное им за спины. Ухмыльнувшись, Байху дождалась, пока трое братьев поравняются с ней и только затем подала властный голос:
– Земля и Небо встретились, Нефритовый Юй—ди.
– Что привело Владык в столь неудобный час?
Вытянув руку с ветвью, Байху сконцентрировала энергию Инь на каждом из видимых отростков, образовывая нечто, напоминающее зеркало. Прошлое проскальзывало в мимолетных видениях, пока не явилось тем днем, когда от рук Юй—ди пало две души, крепко цепляющиеся друг за друга. Последнее прикосновение Небожителя оставило плотный след на щеке духа, передавая Небесное естество, позволяя переродиться в совершенно новом и неизведанном мире. Когда Горный дух исчез, её тепло разливалось горькими слезами по утраченной душе, улавливая легкие очертания, даруя горную стойкость и непоколебимость.
Небожители изумленно смотрели и восхищались той силой, что природа наделила четыре стороны. Южный Феникс взмахнул рукой и перо, некогда подаренное Императору, вернулось к нему, испаряясь в искрах пламени, сжигая остатки крови прошлых повинных детей. Восточный Владыка явил свой лик Юй—дину не сразу, позволяя сестре закончить с демонстрацией его греха и преступления, а когда отголоски воспоминаний испарились, дракон держал кучку листьев, обвивающих его руки.
– Ты все еще в добром здравии, Циньлун.
– Ежели ты, Юй—ди, позволил бы нам отступить, эти дети не явились бы миру. Горные духи не оплакивали бы потерянную душу, умертвляя множество прекрасных растений в мире смертных. Этот грех лежит только на плечах твоих, но ты до сих пор отказываешься покаяться и пройти очищение?
Император громко рассмеялся. Он и не мог представить, что когда—либо увидит этих наглых духов, которые смеют выставлять его несправедливым. Поднявшись и с трудом передвигаясь, Юй—ди приблизился к Горному духу, заглядывая тому в душу. Император понимал, что своими действиями погубил множество невинных жизней. Смертные гибли без необходимых трав, страдали от войны меж Небом и Тенью, но гордость, с которой он шел рука об руку уже очень давно, не позволяла усомниться ни в одном решении или приговоре. Владыки напряглись, ощущая мощную и негативную ауру по отношению к ним.
– Ты прячешь нож внутри улыбки[2], Юй—ди. Рано или поздно тебе придется ответить за содеянное пред Небесным судом.
– А до тех пор, Циньлун, следи внимательно за тем, что говорит каждый из вас. Ежели дева вернулась в обличии одного из нас, я приму и подготовлю её достойно.
– Достойно чего, Юй—ди?
– Феникс, благо не думал, что ты поддашься воле своего брата.
Император ухмыльнулся.
– Что ты хочешь сделать с ней?
– Да будет вам известно, Горные духи, что вражда меж Небом и Тенью может вскоре закончиться, Владыка Янь—ван падёт, а Небеса вновь одержат победу, принося мир и гармонию трем царствам. Через месяц ко мне прибудет Юсюань.
– Сын Владыки Янь—вана?
– Верно, Владыка Гуань—Юнь. Брачный союз укрепит Небеса, Тень получит свою Императрицу, и две души не встретятся никогда.
– И ты решил отдать им Ли, Юй—ди? А как же дочь, что была предназначена Владыке ветров?
– Покуда Владыка явит лик свой среди вас, Горные духи, мы также заключим брачный союз меж Владыкой воды и тем, кем станет Владыка ветров.
Небожители с удивлением смотрели на Императора, Четыре Владыки недоуменно слушали, старательно контролируя эмоции, рвущиеся наружу. Словно догадываясь обо всём, Циньлун отдернул сестру за руку, пряча за спиной, не до конца осознавая услышанное. Подстроил. Император вымерил каждый шаг, помогал и знал о том, что происходило на Небесах, дозволял маленькому духу пробираться сквозь плотные облака, дабы увидеть возлюбленного. Юй—ди выжидал очень долго, позволяя чувствам окрепнуть и стать нечто большим, когда энергии Инь и Ян слились воедино, образуя нерушимый союз душ, способный на многое. И тогда, наблюдая за предателями, Император увидел шанс для Небес укрепить свое положение, не позволяя Владыке Тени обуздать его дикий нрав, подчиняя и сокрушая Поднебесье.
Специально ударяя своей мощью, Юй—ди вынудил Хао Луна попасть под цепкий взгляд стражников, которые проследовали до его дворца, где в покоях нежилась Ли Хуа, дожидаясь прихода Владыки. Стража напала внезапно, но сила двух душ оказалась сильнее и воины пали замертво не успев ступить внутрь. Хао постарался отвести Ли подальше от Небес, но даже не представлял, что вел Горного духа в крепкие объятия Владыки войны.
И теперь, когда Ли Хуа переродилась прекрасной Небожительницей, Юй—дину было что предложить Янь—вану, а у Циньлуна не будет выхода, кроме как подчиниться, скрепляя меж Землей и Небом брачные узы. Покуда пятая сторона потеряна, Владыка Востока обязан терпеть ради каждого маленького духа, что обитал под покровом Небес. Циньлун прикусил губу и, нехотя присел на одно колено, показывая превосходство Императора, заставляя братьев и сестру поступить также.
– А теперь, Четыре Владыки. Скажите, в какого духа переродился бывшей Владыка ветров.
Циньлун затих, мысленно моля братьев ответить Императору за него. Феникс прервал долгое молчание:
– Владыка ветров имеет всё те же силы, что в прошлой жизни.
[1] Китайский фразеологизм, обозначающий человека, который не видит дальше своего носа.
[2]Китайский фразеологизм, обозначающий человека, скрывающего за улыбкой злые помыслы, лицемерие или коварные планы.
Перерождение Горного духа
Владыка Циньлун спокойно шел вдоль по узкой тропе своей величественной горы Тай Шан. Его руки покоились за спиной в цепкой хватке, мысли витали где—то далеко, пока маленькие духи, ещё не имеющие телесной оболочки, старательно накапливали природную энергию. Будучи не похожей ни на что и циркулируя по горному хребту, словно кровь по венам, часть Ян пробуждала сокрытые таланты. Дракон с улыбкой и восхищением наблюдал, как карпы, улавливая Ци хвостами, становились маленькими мальчиками, чьи тонкие, довольно несуразные одеяния еле—еле прикрывали пухлые тела. Владыка Тай Шан вытянул руку и, сорвав лепесток с погнутой ветви, прижал тот к губам. Дивная мелодия разливалась по ветру, пробираясь в сознание каждого жителя Востока, пока громкий удар о землю не распугал поющих птиц.
Крепко сжав появившийся клинок, Циньлун растворился в зелёной дымке, оказываясь на вершине горы, внимательно осматриваясь, успокаивая подчиненных малышей. Духи вжимались в ноги Владыки, стискивали подолы накидки, пока тот преодолевал расстояние меж ним и появившемся кратером. Внутри лежал голый дух, чей облик не до конца принял человеческую форму. Длинные волосы испачкались в глине, которую успели накидать карпы, пальцы рук стискивали камень под телом, пока новый Горный дух не пробудился, являя Владыке Востока свой лик. Циньлун протянул руку, помогая подняться, но, разглядев лицо, замер с вытянутой рукой. Переродившейся Небожитель смотрел на него тяжелым взглядом, голос был столь хриплым, что Владыка не сразу разобрал речь мужчины. Духи—охранники горы явились позднее, падая на колени, моля о прощении.
– Сообщите во все стороны, что на горе Тай Шан родился Горный дух.
Пухлые духи с удивлением смотрели на Владыку и в спешке удалились, исчезая в дымке. Мысли сбивали с толку, хотелось выпустить чужую ладонь, не позволяя бывшему Небожителю обрести сосуд до конца. Его явление знаменует крах и падение Смертного мира.
Тяжелый вдох. Циньлун осознал, что встреча с Юй—ди неизбежна. Нефритовый Император, конечно, уже знал о произошедшем, дракон уверовал, что среди его стражи имелся предатель. Но, не в силах найти его, Владыка принял тяжелое решение, надеясь на помощь братьев и сестры. Хао Лун с огромным трудом выбрался из пустоты, ноги его дрожали, а тело не слушалось. Циньлун ухмыльнулся, взмахом руки создавая камыш, позволяя Горному духу сесть для быстрого передвижения. Он молча озирался по сторонам, цеплялся взглядом за Владыку, пока не дернулся от движения рук, почти падая на прохладную землю.
***
Владения Циньлуна были скромны, но это не приносило ему дискомфорта, напротив, Горный дух считал, что любое богатство должно быть сокрыто от зоркого взгляда врага, посему хранил всё ценное, а именно жемчужину его силы, близко к груди. Владыку встречал низкорослый дух. Его два выпирающих зуба позабавили новорожденного духа, вырывая тихий смешок, который дух кролика услышал. Острый слух помогал искоренять вредителей моркови или злаков, бережно выращиваемых Циньлуном.
– Вот такие, как ты и обижают бедных и несчастных кроликов. Выдираете нашу морковь без всякого зазрения совести. А мы так старательно следим за порядком.
Дух кролика неустанно тараторил себе под нос, пока Владыка, подойдя к нему, протянул длинную спелую морковь.
– Цинь—цинь, это новый Горный дух, позови ко мне духа цветов, что растут у самого начала горы Тай Шан.
Недоуменно смотря на неизвестного, Цинь—цинь кивнул, поглаживая подарок и уходя как можно скорее, в спешке запинаясь и теряя равновесие. Слабый кролик был подобран Владыкой тысячелетия назад во время бушующих ветров. Валуны раскалывались и почти забили всё испуганное семейство Цинь—цинь, Циньлун успел в последний момент. Его длинный хвост с легкостью отбил камень, а отпавшая чешуя приземлилась на лоб кролика, даруя тому человеческую оболочку. Цинь был настолько благодарным животным, что последовал прямиком на вершину горы, где наткнулся на широкую грядку моркови. Владыка со смехом позволил Цинь—цинь вкусить его овощей, а тот остался во служении, дабы отплатить Горному духу за спасенную кроличью жизнь.
Циньлун помог Хао Луну подняться на ноги и аккуратно сесть на деревянный уступок. Пыльца витала в воздухе, Хао отмахивался, но получил по рукам рукоятью клинка. Маленький дух, облаченная в одеяние, усеянное цветами, склонила голову пред Владыкой. Голос её словно щебетание только—только рожденного птенца, а пронзительный взгляд изучающе цеплялся за поврежденные каналы в сильном теле.
– Приветствую вас, Владыка.
– Янмей, – Владыка кивнул в знак приветствия, отступая вбок, дабы не мешать. – Это новорожденный дух. Он приземлился столь неожиданно и болезненно, что ненароком мог повредить себе все органы.
Щелкнув пальцами, Янмей создала нежно—оранжевые лепестки персика, что в ту же секунду стали полупрозрачной пылью. Духу не нужно было тянуться до Хао Луна, посему, приблизившись к его лицу, она выдохнула сонный порошок, погружая Горного духа в сладкий, как персики, сон. Тело Хао Луна обмякло, с грохотом падая на пол. Циньлун вскинул бровь, переводя взгляд на духа, улавливая озорные нотки не только в голосе, но и в колышущейся энергии.
– Владыка, он бы всё равно мешал мне.
– А я и ничего не сказал тебе, маленький дух.
***
Покинув двух духов, Циньлун как можно скорее отправился в зал медитации. Стараясь быть обходительнее с мужчиной, он неосознанно сталкивался с барьером прошлого, где в воспоминаниях вспыхивал нежный и невинный дух Ли Хуа. Она любила улыбаться, низшие духи с огромным удовольствием обвивали ту в круг, заставляя вновь и вновь играть на чудотворной флейте. Гора Тай Шан цвела пока Ли дарила песни во время медитаций, когда купалась в горных ручьях, создавая под каждым шагом длинные алые лепестки. Цветок никогда не формировался полностью, посему Циньлун понимал, что истинная форма Ли Хуа ещё не определилась в том, кем хочет явиться в сей мир. Владыка питал к ней нежные чувства. Как он узнал от смертных, когда посещал тех во храме, так родитель чувствует трепет к своему дитя, когда то находилось рядом.
Но теперь, когда вероломный Небожитель украл у него сокровенное, Циньлун никак не мог поверить, что окажется тем, кто примет его во свет. Каждое прикосновение к пустотной ветке дерева, даровал зеленые лепестки, любой старый ствол впитывал земные соки, возвращаясь к жизни. Смертные поговаривали: увидел распустившееся дерево – Владыка гор в добром расположении духа, а день пройдет столь хорошо, сколь велика его сила. Завидев усохшее древо – жди бед на недели, покуда Владыка Циньлун зол и непокорен. Бушующая природа способна отобрать все блага, что успела преподнести. Но из—за столь своенравного характера остальные части света балансировали, дабы удерживать шаткую грань мира смертных в равновесии.
Циньлун явился последним в зал медитации. Феникс вальяжно сидел на стуле, играясь с небольшим огненным шаром, красавица Байху читала какую—то книгу, принесенную из ближайшей деревни, а Суньу, самый серьезный из всех, скрестив руки на груди, ждал. Войдя и склонившись, Циньлун заговорил спешно, стараясь успокоить мощный поток мыслей:
– Братья, сестра. Рад видеть вас в добром здравии.
– Ты собрал нас лишь для этого, гордый дракон?
– Небожитель явил лик свой Горным духом.
Владыки одновременно перевели взгляд на брата, стараясь понять услышанное, найти возможность уличить того во лжи, но тот крепче сжал руки и продолжил:
– Он имел наглость явиться на гору Тай Шан и выбрать меня своим наставником. Неслыханно.
Последнее слово Циньлун произнес громче, деревья на улице скинули зеленые листья, ветви засыхали на глазах. За один четкий прыжок Байху оказалась подле брата, крепко сжимая его плечо, перенимая контроль над плавной энергией Ян. Её Инь гармонировал и перенимал главенство, усмиряя бушующее пламя внутри того, кто потерял дитя. Суньу громко ударил о небольшой громовой барабан, привлекая внимание Владык к себе.
– Довольно, Циньлун. Ты достаточно сделал в тот день. Усмири пыл свой и вспомни слова Будды: внешний враг существует только тогда, когда гнев присутствует внутри тебя. Позволь нам помочь и принять взвешенное решение.
Опустив голову и кивнув, Владыка Востока похлопал сестру по руке в знак благодарности.
Заняв свое место в узком кругу, Циньлун не сразу заговорил, позволяя другим рассудить судьбу. Чжунъяо широко зевнул, сжимая ладонь, заставляя огненный шар исчезнуть. Гордый и воинственный дух не умел вести долгие беседы, где необходимо взвешивать правильность действий, находя всевозможные пути отступления. Он был силен в битвах и осознанно отрекся от власти, позволяя духам его горы поддерживать мир и порядок. Латы на его плечах были потрепаны свежими сколами, Байху приметила это сразу, но промолчала, дожидаясь права слова.
– Я считаю, что дела минувшего нас не касаются. Циньлун, мы обязаны воспитать любого заплутавшего, даровать ему свет и помощь в познании внутренних сил.
– Не ожидал услышать от тебя столь долгой речи, Феникс.
Пожав плечами, Чжунъяо оперся о спинку стула, создавая вытянутым указательным пальцем огненную воронку. Внутри вспыхивали воспоминания того, как сильно страдала гора Тай Шан, как погибали маленькие духи и осушались озера, когда Циньлун, погрязший в собственных мыслях, пытался духовной энергией убить всё живое.
– Ты этого хочешь, брат мой? Погубить всё ради маленького потерянного духа? Её не вернуть, Циньлун, как бы сильно я не уважал малышку Ли, но смерть должна послужить уроком.
Владыка Востока захотел воспротивиться, но понимал правоту слов Чжунъяо, посему, сложив руки и низко кивнув, поблагодарил за мудрость.
Байху всегда была той, в ком струилась самая светлая и жизнерадостная сила, что дарила трём мирам белоснежный покров. Когда Тигр был рад, снег небольшими хлопьями падал с небес, устилая землю, создавая узоры на зеркалах. Мир Теней почитал Горного духа особенно, а Владыка Янь—ван не смел посягать на территории Байху, поддерживая нейтралитет. Когда Владыка Запада узнала о предательстве Ли, вьюга накрыла три мира, демоны молили сжалиться, Небожители успокоиться, а братья давали время. Ровно десять дней и десять ночей была зима, а затем исчезла, унося в воспоминаниях яркий образ Горного духа, чья игра на флейте приносила усладу во время дневных медитаций. Собравшись с духом, Байху начала говорить тихо:
– Судьба, что уготована душам – коварна и неожиданная. Полагаю, что все испытания, что встречались на пути этих двоих – уготованы до тех пор, пока не придут к чему—то общему, соединяющему до скончания веков.
– Красная нить или уловки Нефритового Императора?
– Не могу понять, Суньу. Но мне кажется, что появление бывшего Небожителя среди нас не случайно. Вдруг изначально он был им, но по какой—то причине попал в тело небесного бессмертного, принося в два мира вражду?
– Сейчас и третий не желает видеть Поднебесье в добром здравии. Я старался как можно отдалённо наблюдать за этим лягушонком[1], что ненароком попадал под натиск генералов Юсюаня.
– Плохо, Чжунъяо. Мы договаривались поддерживать полный нейтралитет меж миром Смертных и миром Теней. Как бы ты не накликал беду на простой народ. Байху, после того, как посетим Нефритовый дворец, отправляйся к Владыке и позаботься о том, чтобы тот простил брата.
Владыка Запада кивнула, бережно закрывая недочитанную книгу. Суньуну казалось, что кто—то намеренно решил уличить Феникса на войне. Но он еще не осознавал свою правоту и не догадывался, каким окажется дальнейший тернистый путь. В его силах пока удерживать своенравного Феникса, виртуозно гася его пламя. Но только Циньлун не поддавался жесткому контролю, всякий раз вынуждая действовать без четкого плана, к которому Суньу привык. Последнее слово осталось за ним и он никак не мог принять чью—либо правду и сторону.
– Кто—то остался подле новорожденного духа?
– Я призвал Янмей следить, верю, что Цинь—цинь и глаза не спускает с возможного похитителя моркови.
– Прекрасно, – голос Владыки Севера стал очень громким, – дух Янмей явись пред нашим взором.
Подчиняясь приказу, целительница явилась с лепестками персика, усеявшими большую часть пола. Склонившись, дух поприветствовала каждого Владыку, сосредотачивая свой взор на самом старшем из них.
– Я слушаюсь и подчиняюсь, Северный Владыка.
– Что ты можешь сказать нам о том, что явился из ниоткуда.
Стуча пальцем по подбородку, Янмей подбирала правильные слова, пытаясь донести хаотичность мыслей:
– Этот новорожденный полон энергии, но каналы повреждены и будут долго восстанавливаться. Его дух и память повреждены, тело дрожит, как тонкий лист в самый ветренный день. Но когда Цинь—цинь случайно сдул с него часть пыльцы, мужчина словно оживал, восполняя утраченное.
– Хао Лун был Владыкой Ветров. Юй—ди повредил его Ян и отделил воздушные потоки, не позволяя тем насыщаться. Ты способна вернуть его?
– А надо, да?
– Янмей, – Циньлун напряг голос, вынуждая духа прикрыть рот руками.
– Виновата—виновата, Владыка. Даже если я исправлю тело и душу, но память не подвластна ни одним известным чарам. Даже Небожитель не в силах вернуть утраченное, пока не получит толчок, способный утянуть в водоворот омута памяти.
– Благодарю тебя, маленький дух. Ступай и не торопись.