Подвиг соловья

Посвящаю моей сестре Александре,

покинувшей этот мир

Глава 1

Подобно тому, как солнце встречается с горизонтом, реки с морями, а птицы – с небом, две родственные души неминуемо должны были найти друг друга в этом мире. Не для того, чтобы встретить старость вместе, покрыв цветами могилы своей молодости. Их пути пересеклись, дабы доказать, что есть на свете любовь к ближнему. Любовь бескорыстная и безусловная, которая озаряет путь во тьме и согревает в суровые холода.

Ожидание захлестнуло Жанару с головой. Оно тянулось настолько мучительно, что девочка ощущала себя мухой, которая попала в банку с мёдом. Её мама Алима сидела рядом и нервно поглядывала на часы.

– Мам, успокойся, пожалуйста. – Жанара дотронулась до худых морщинистых рук матери. – Ты так нервничаешь, как будто мы в лотерею играем.

– Так и есть, дочь, так и есть. – Женщина вновь бросила взгляд на часы, но быстро отвела его, словно ей стало стыдно. За последние десять минут она посмотрела на них уже раз сто. Она поправила пучок вьющихся чёрных волос, а точнее то, что от них осталось. Её натуральный цвет – каштановый, однако последние пять лет Алима красится в чёрный. Седина, как и старость, пришли к ней незаметно.

«Неудачная попытка успокоить, – подумала Жанара, – попробую ещё разок». На этот раз девочка скорчила милую гримасу и ласково продолжила:

– Мамуля, ну ведь она такой же человек, как и ты. Как и мы все. Так же ходит в туалет, объедается на ночь, может, даже в детстве козявки ела! А может, у неё на утреннике в третьем классе был такой же костюм зайчика, как у тебя на том фото, помнишь?

Женщина неуверенно заулыбалась. Её карие глаза были полны страха. Но не того, когда боятся пауков или высоты, а страха, когда могут потерять самое дорогое, что у них есть. Он поселяется в душе и отпечатывается во взгляде. Не сдаваться Алиме помогает дочь. Ведь она верит, что девочка поправится, и шагом на встречу к выздоровлению было это собеседование. Ей важно знать – примут ли её домработницей или вновь придётся обивать пороги клининговых компаний и богачей.

Малый холл напоминал не дом, где живут люди, а скорее музей. Широкий, с кафельным белоснежным полом, от которого тянуло холодом. Почти идеально чистая тонкая ковровая дорожка между мягкими стульями и высокой напольной тумбой. Здесь ожидали назначенного времени мать и дочь.

«Убираться в этом доме будет нетрудно, – подумала женщина, – пусть мне только один раз покажут, как они тут всё стирают и моют, а я там подстроюсь под их условия».

Эти мысли придали ей чуточку уверенности. В её старом родительском доме на окраине Петропавловска всегда порядок, хоть мебель уже и старая, а ковры давно потускнели. С юности чистоплотность была одним из достоинств Алимы.

Жанара заскучала, подошла к тумбе из натурального дуба и стала разглядывать фотографии. Семейных фотографий тут не было, зато была хозяйка дома в обнимку с влиятельными людьми: звёздами эстрады, высокопоставленными чиновниками.

«Теперь бы узнать, кем эта тётенька работает, что у неё тут даже знаменитости в гостях отметились», – подумала Жанара и бросила взгляд на женщину, которая всё это время сидела в другом конце холла и делала вид, что не замечает других людей.

Чем дольше они здесь находились, тем Жанаре становилось хуже. Она старалась не подавать виду, ведь сама напросилась пойти с мамой. Но в последнее время такое случалось всё чаще: у неё давило в висках и немного подташнивало. Жанара умело скрывала это от матери, чтобы не расстраивать её ещё больше.

«Ну вот. Я даже маму успокоить не могу. Я ничего не могу. А она ведь здесь из-за меня. – Жанара опустила голову и вернулась на своё место возле матери. – Почему у кого-то дети гении, успешные, да хотя бы просто здоровые, а моей маме досталась я? Она такая добрая, ласковая, заботливая и… сильная. Не бросила меня, как мой папаша, боролась и борется по сей день. За что ей всё это?» Жгучее чувство вины в очередной раз разлилось в груди Жанары.

Из высоких деревянных дверей кабинета показалась худощавая сутулая женщина. В малом холле только и было слышно, как женщина снимала своё пальто с вешалки.

– Ну как там? – спросила её сидящая напротив Алимы женщина.

– Та ещё штучка. Не думаю, что она меня примет на работу, так что у вас есть шанс. – Она отряхнула пальто и направилась к выходу.

А та женщина, что не замечала до сего момента Жанару и Алиму, резко захохотала, как будто взвизгнула:

– Вот и замечательно, одной конкуренткой меньше! – Она подмигнула и вновь захохотала.

Мама Жанары попыталась улыбнуться ей в ответ.

– Что-то слабовато, мам. Тебе взвизгнули, а ты всего лишь мило улыбаешься в ответ. Неуважительно как-то. – Жанара сделала серьёзное лицо и покачала головой.

Мама наконец-то улыбнулась.

– Ну вот, так лучше, – улыбнулась ей в ответ дочь.

Жанара считала маму очень красивой. Разве может любимый человек быть некрасивым? Своя же внешность ей не нравилась, хотя она была точной копией матери: тот же небольшой нос картошкой, то же круглое лицо, маленький чувственный рот. Алима всеми силами внушала дочери, какая она умница и красавица, но Жанара восторгов по поводу себя не разделяла. Особенно её бесили непослушные вьющиеся волосы.

Последняя кандидатка не вышла, а буквально выскочила из кабинета.

– Даже если вас возьмут, советую даже не начинать работать на эту… эту… – Она резко сорвала плащ с вешалки и стала быстро одеваться. – Такого снобизма я не встречала даже в лучших домах Алматы! Нет, вы видели?

– Нет, мы не видели, мы ещё у неё не были, – едва сдерживая смех, отозвалась Жанара.

Женщина не обратила на её слова внимания:

– Я работала у Лукьяненко, у Жетпысбаевых, и никто из них так себя вел!

– Охотно верим, – кивнула Жанара.

– Пусть сама убирает свой дом! Надеюсь, никто к ней работать не пойдёт! – продолжала женщина, судорожно наматывая на шею шарф.

– До свидания! – добавила девочка вслед.

Дочь и мать остались вдвоём. Жанара продолжала наблюдать за матерью и видела, что от слов этих женщин ей стало не по себе.

– Мам, ты следующая. Помни, нужно представлять её в смешном виде. Я так на экзамене делала: представила, что учитель в семейных трусах с газетой в руках сидит. Мне помогло. А женщин этих не слушай, они нагнетают, вы же конкурентки.

– Всё, дочь, и я пошла.

Она оставила сумку на стуле и зашла в кабинет.

Анжела Эдуардовна стояла у окна. Высокая, статная, с королевской осанкой. Подойдя к зеркалу, она ещё раз посмотрела на себя. Светлые волосы безукоризненно собраны в гладкий пучок. Белая рубашка и синяя юбка-карандаш идеально сидели по фигуре. С годами становится сложнее поддерживать себя в форме. Но наставления тренера по гимнастике с детства записались на подкорке: «Нет “не могу”, есть “не хочу”». А она хотела. Очень хотела хотя бы внешне поддерживать образ королевы, которой всегда мечтала быть.

Анжела Эдуардовна вздрогнула от звука открывающейся двери и повернулась. В кабинет вошла невысокая женщина лет сорока.

Алима робко шагнула за порог. В кабинете, где её встретила Анжела Эдуардовна, было светло и уютно. По центру стоял белый стол, а за ним кожаное кресло. Ближе к большим панорамным окнам, почти сразу за креслом хозяйки, красовалисьдва больших горшка с монстерами. А у входа – две высокие домашние пальмы по обе стороны от дверей. Они выглядели потускневшими и слегка обрюзгшими, как два ленивых старика. За столом сейчас никто не сидел, привычных для офисов стопок бумаг и книг Алима не приметила. Только лэптоп, несколько простых блокнотов для записей да пара ручек. Всеми делами Анжела Эдуардовна давно заправляла при помощи айпада и телефона. Хотя интерьер кабинета редко кого оставлял равнодушным, Алима была несколько разочарована. Дело в том, что, готовясь к собеседованию, ей было проще представлять классический кабинет с глухими стенами из деревянной тёмной обшивки.

Первое, что бросилось в глаза Анжелы Эдуардовны, – это дешёвый, но умело подобранный наряд женщины, а также вьющиеся пряди, которые выбивались из аккуратной причёски. Женщина робко стояла в дверях, ожидая приглашения.

– Здравствуйте!

– Добрый день, проходите. – Хозяйка дома жестом пригласила сесть за огромный стол и принялась листать резюме: – Алима Досжановна, меня зовут Анжела Эдуардовна. Я ищу порядочную, ответственную и трудолюбивую горничную с опытом работы. Как я вижу по резюме, опыта у вас нет, чего не скажешь о тех, кто тут уже был. Почему я должна принять на эту должность именно вас? – Она посмотрела в глаза Алимы. Анжеле Эдуардовне показалось, что она увидела в них что-то знакомое. То, что она видит в своих глазах каждое утро.

«Что бы это могло быть? Что меня может роднить с этой женщиной? – она брезгливо поморщилась. – Надеюсь мне показалось».

– Я очень ответственная, очень исполнительная, – еле слышно начала отвечать Алима – Я буду очень стараться.

– Слишком много слова «очень». – Анжела Эдуардовна успела сесть в своё кресло, а как только сделала замечание, отвернулась от Алимы и махнула правой рукой в воздухе, будто приказывала той замолчать.

– Извините, я волнуюсь. Мне просто очень нужна эта работа. – Алима виновато опустила голову. Снова она произнесла слово «очень». К такому собеседованию невозможно подготовиться. Сложно предугадать, какие вопросы будет задавать будущий работодатель. Прокручивая утром собеседование в голове, Алима верила, что будет чётко отвечать на вопросы. Она опустила голову и уставилась на свои мокрые от волнения руки.

– Работа нужна всем, – холодно ответила Анжела Эдуардовна. – Написано, что вы были частным предпринимателем, верно? Так почему же сейчас вы откликнулись на эту вакансию? Работа ведь сложная.

Алима выпрямилась и нашла в себе силы, чтобы чётко ответить на главный вопрос: «Почему?» Ей уже приходилось отвечать на него в местах, где её не приняли:

– Мой бизнес потерпел крах из-за пандемии. Почти пять лет я арендовала помещение, где держала небольшую столовую. Оно находилось по Сатпаева возле колледжа туризма и спорта. Но с приходом в наш город строгого карантина, когда все заведения, в том числе и колледжи, закрылись, мы остались не у дел. Весной 2020 года мне пришлось закрыть столовую на карантин, больше мы так и не открылись. Хозяин помещения не согласился дать отсрочку по платежам, да и по сей день с нынешними ограничениями я едва ли набрала бы сумму, чтобы оплатить аренду. Не одна я оказалась в такой ситуации. Возобновить работу не получится.

Алима говорила на одном дыхании, будто боялась, что её перебьют. Она выучила эти слова. Было важно объяснить и донести, что ситуация с закрытием бизнеса не зависела от неё. Она, как предприниматель, сделала всё возможное. Во рту у неё пересохло. Было страшно, как никогда в жизни. «Неужели успокоительное так и не подействует?» – подумала женщина.

– У вас есть дети? – прервала молчание Анжела Эдуардовна.

– Да, у меня есть дочь.

– Сколько ей лет? Мне не подходят кандидаты с маленькими детьми.

– Ей пятнадцать.

– Как часто она болеет?

Повисло молчание, слышно было только увлажнитель воздуха, который выполнял свою работу в углу кабинета. Хозяйка дома увидела, как это знакомое «что-то» вновь мелькнуло во взгляде женщины. Алима неожиданно вжалась в кресло, судорожно сглотнула и посмотрела на Анжелу Эдуардовну.

– Также мне не подходят кандидаты с детьми, которые много болеют. По этой причине вы часто будете пропускать работу.

Алима не знала, сказать ей правду или нет. Хотя и скрывать что-то не входило в её планы. С самого детства её учили не врать. «Только если живешь правильно, можно спать спокойно», – говорила ей бабушка Зауре.

– Моя дочь… Дело в том, что у неё порок сердца. Ей срочно нужна трансплантация. По этой причине я хочу устроиться к вам горничной. Хочу вам сказать, Анжела Эдуардовна, что я пробовала устроиться уборщицей и оператором в рестораны быстрого питания. Однако той заработной платы, которую там предлагают, хватит только на еду и жильё. Я ничего не смогу скопить, а операция стоит очень дорого, – её голос дрогнул, и она замолчала.

«Так вот оно что. Я не ошиблась, – Анжеле Эдуардовне стало не по себе. Она стала нервно поправлять прическу. – Надо взять себя в руки».

– Вы же даёте себе отчёт в том, что я не благотворительная организация? Вам следует встать на очередь на пересадку донорских органов. Насколько я знаю, в Казахстане обязательное медицинское страхование покрывает расходы по трансплантации, – она старалась выглядеть как можно спокойнее и холоднее.

– Мы стоим в очереди. Пока безуспешно. А время идёт. Мы можем не успеть, – голос Алимы снова дрогнул.

«Мы можем не успеть». Фраза, которая, как лезвие, полоснула сердце Анжелы Эдуардовны. Ей очень хотелось быстрее закончить это собеседование.

– А как же отец девочки? Я вижу, что вы не замужем. Он не участвует в жизни дочери? – хозяйка задала этот вопрос, сама не зная зачем.

– Нет. Когда мы узнали диагноз, он ушёл со словами: «Ты сильная, справишься, а я не готов к такому».

Кабинет будто сузился. Обеим женщинам стало тяжело дышать, хотя в комнате было совсем не жарко. Обе испытывали неловкость и хотели поскорее разойтись. Анжела Эдуардовна совсем не ожидала, что обычное собеседование обернётся испытанием.

«Надо взять себя в руки. Анжела Эдуардовна, соберитесь. Помните, кто вы и какое положение занимаете в обществе. Вы должны быть беспристрастной и трезво рассуждать». Она не заметила, как размякла в кресле, поэтому выпрямилась.

– Алима Досжановна, наш разговор всё больше напоминает не собеседование, а сеанс у психолога. Не стоит таких подробностей. Я не филантроп и не психотерапевт. Я работодатель. – Ей стоило немалых усилий посмотреть на женщину. – Спасибо, мы вам перезвоним.

Жанара оставалась в холле одна. Она решила осмотреться, пока ждала маму. Дом был обставлен со вкусом – в стиле минимализма, всё в пастельных тонах. Она почувствовала себя неловко. Как будто всё вокруг было каким-то чужим. Или она сама была чужой, ведь чувствовала, как негармонично смотрится среди этого интерьера. Каждая деталь в этом доме, казалось ей, была к месту, кроме неё самой. Дешёвая одежда с рынка, бижутерия с искусственными камнями и поношенная обувь сильно контрастировали с тем, что она видела вокруг.

Тяжело вздохнув, она поплелась по залу в надежде развлечь себя до прихода мамы. Её внимание привлекла полка с необычными статуэтками. Со словами: «Пойду поглазею, что там есть» девочка вплотную подошла к высокой белой полке. Причудливые фигурки разных размеров и форм стояли на небольшом расстоянии друг от друга. Какие-то были пёстрые и напоминали принт одежд женщин из африканского племени. Другие – таких же спокойных тонов, как и мебель в холле.

Жанаре понравился маленький ангелочек, который будто лежал на облаке и мечтательно смотрел вверх. Крылья у него были из настоящих перьев, усыпанных блестками. Девочке показалось, что от фигурки ангела исходил едва уловимый свет. Она огляделась.

«Вроде никого нет. Я быстро посмотрю и поставлю обратно. А если увидит кто-то?» Ещё пару раз посмотрела по сторонам. Убедившись, что она в холле одна, потянулась за фигуркой. Ангелочек стоял высоко, и потому ей пришлось встать на носочки и вытянуть руку. Кончиками пальцев она взялась за блестящее крыло ангела, потянула на себя. Внезапно фигурка выскользнула из рук и упала на пол. Жанара в ужасе вскрикнула и закрыла рот руками.Ангелочек лежал на полу и так же мечтательно смотрел вверх. Фигурка была целой, кроме кончика левого крыла – отколовшийся, он лежал неподалёку.

– Ну всё, придётся тебе остаться у нас навечно, – послышалось сзади.

Жанара, отняв руки от рта, повернулась.

На неё, улыбаясь глазами, смотрела высокая худенькая девушка. От незнакомки исходил тот же свет, что и от фигурки ангела. Девушка заправила за уши длинные светлые волосы и изучающе посмотрела на Жанару.

– Эта фигурка очень дорогая. Придётся остаться у нас и отработать её стоимость.

– Извини, пожалуйста, я нечаянно, – начала оправдываться Жанара. – Этот ангелочек просто чудо. Я не смогла удержаться, хотела потрогать его, рассмотреть поближе. От него как будто какой-то свет исходит, тебе не кажется?

– Значит, я ни одна это заметила.

– Извини. Это такой кринж. – Виновато опустила голову Жанара.

– Да ладно, ничего страшного. Это же всего лишь вещь. Да, красивая, но всё-таки вещь. А ты живой человек. Вот бы ещё грустить из-за куска стекла.

– Мне нравится такой подход к жизни, – Жанара улыбнулась впервые за диалог. – Но, когда разбиваешь дорогую вещь в чужом доме, да ещё и голос за кадром говорит, что надо её отработать, становится не по себе.

– Лиза. – Незнакомка протянула руку. – Или, как говорит моя мама, – Елизавета Максимовна.

– Жанара. Мама тоже говорит – просто Жанара.

– Вот и отлично, – Лиза улыбнулась. – Буду признательна, если я буду для тебя тоже просто Лиза.

– Договорились, – кивнула Жанара. – Спасибо тебе большое!

– Да ладно, – сказала Лиза и махнула рукой. – Мне всё равно она не очень нравилась.

– Не может быть! Она здесь самая красивая. А какая тогда нравится?

– Вот эта. – Лиза взяла с полки статуэтку темнокожей женщины в цветастом платье, с тюрбаном на голове и кувшином на плечах.

Жанара недоверчиво посмотрела на Лизу.

– Эта?

Та кивнула в знак согласия.

– По тебе не скажешь, что ты такое любишь.

– Какое?

– Пёстрое, яркое, кричащее.

– Я так одеваюсь, просто чтобы вписаться в интерьер. Насчёт статуэтки не переживай даже. Я подклею аккуратно, никто ничего не заметит.

Она говорила, и слова так легко слетали с её губ. Когда Жанара повернулась и увидела Лизу, ей показалось, что тучи рассеялись и небо стало ясным, как тёплое весеннее утро. Жанаре стало так спокойно и хорошо рядом с Лизой, что не хотелось уходить. Вот так бы и осталась тут стоять возле неё, как возле яркого костра холодной ночью.

Дверь кабинета открылась, и вышла мама Жанары. Она выглядела расстроенной.

– Мам, тебя не взяли? – Девочка быстро подошла к маме. – Не расстраивайся, – с сочувствием сказала она. – Моя мама пришла устраиваться на работу к твоей, – объяснила Жанара Лизе. – Мам, познакомься – это Лиза. Лиза, это моя мама. Лиза такая добрая, мам. Представляешь, я разбила статуэтку ангелочка. Хотела посмотреть на него поближе, взяла с полки, а он упал, и кусочек крылышка откололся.

Жанара заметила, как у мамы округлились глаза, и показала рукой, что всё в порядке.

– Лиза сказала, что ничего страшного, она подклеит и поставит на место. Никто ничего и не заметит.

– Спасибо большое! – женщина выдохнула, обращаясь к Лизе.

– Да ничего, пустяки, – улыбнулась Лиза.

Алима посмотрела на неё и поразилась сходству хозяйки дома с дочерью. Перед ней стояла молодая Анжела Эдуардовна, только волосы были не собраны в прическу, а аккуратно лежали на плечах. И главное, чем отличались мать и дочь, – глаза. У Лизы они были цвета ясного неба и тёплые, как солнце. У Анжелы Эдуардовны глаза были цвета ледяного моря и холодные, как вода в нём.

– Пойдём, Жанара, нам пора. – Мама показала на дверь.

Они попрощались и ушли.

Жанара и Алима молча ехали в маршрутке.

– Как всё прошло? Думаешь, не возьмут?

Женщина покачала головой.

– Не расстраивайся, мам. Попробуем в другие места устроиться. – Девочка крепко сжала руку мамы.

– Да, конечно. И ты тоже не расстраивайся. Я обязательно найду работу. – Мама ласково посмотрела на дочь.

В который раз чувство вины заполнило лёгкие. К нему прибавилось ещё одно ужасное чувство, которое было частым гостем в такие минуты, – бессилие. Как обездвиживающий яд, оно парализовало, но не тело, а душу. Ты просто смотришь со стороны, но не можешь помочь. Этот яд медленно отравляет и разрушает. Ты борешься, но каждый раз силы покидают тебя и хочется сдаться.

Жанара смотрела в окно и всю дорогу вспоминала Лизу.

Глава 2

Лиза постучала перед тем, как войти.

– Войдите, – откликнулась Анжела Эдуардовна. – Лизонька, это ты, – она улыбнулась и, как всегда, ласково посмотрела на дочь.

– Да, мам, это я, – Лиза заправила волосы на уши. – Хотела спросить. Ты уже выбрала кого-то из претенденток? Или ещё подумаешь?

– Думаю, что выбрала. А что? Ты раньше не интересовалась персоналом.

Лиза переступила с ноги на ногу.

– А новая горничная случайно не последняя из претенденток? «Она несколько минут назад вышла из твоего кабинета», —робко спросила Лиза.

Анжела Эдуардовна нервно поправила причёску. Перед глазами промелькнул взгляд, полный страха.

– Нет, – холодно отрезала она.

– Почему?

– У неё нет опыта, так ещё и… – Анжела Эдуардовна осеклась, не желая продолжать беседу. Она попыталась перевести разговор на другую тему: – Как твои дела в школе?

– Всё нормально. Ты не договорила. – Лиза, ожидая ответа, смотрела на мать.

– Мне бы не хотелось это обсуждать, но если тебе интересно, то она пыталась надавить на жалость.

– Чем же?

– Тем, что у неё больная дочь.

– Больная? – переспросила от удивления Лиза.

– Да, она сказала, что у неё порок сердца, нужна трансплантация. Вот и ищет срочно работу, готова взяться за любое дело.

– Та дочь, что пришла с ней? – Лизе почему-то не хотелось верить, что эта девочка с добрыми карими глазами и вьющимися волосами так серьёзно больна.

– Я не видела, с кем она пришла.

– А я видела. Милая девочка. Как же жаль, что у неё порок сердца. – Лиза присела на стул и посмотрела на мать: – Мама, может, ты пересмотришь своё решение?

– Дочь, я понимаю, что у тебя доброе сердце. Но я ищу горничную с опытом работы, а мама той «милой» девочки мне совсем не подходит.

– У нас есть шанс помочь человеку, даже, может быть, спасти жизнь, понимаешь? Мы не можем вот так вот поступить с ними.

– Как так? Лиза, всем не поможешь. В первую очередь нужно думать о себе.

– Но ведь она просила у тебя не денег, а работу. Она будет зарабатывать честным трудом.

– У нас есть благотворительные организации, мы помогаем людям. Нельзя мешать работу и личные симпатии.

– Я очень тебя прошу, дай этой женщине и её дочери шанс. Пожалуйста, мама.

Анжела Эдуардовна выдохнула. Ей был крайне неприятен этот разговор.

– Мне кажется, я бы могла подружиться с этой девочкой, – тихо сказала Лиза и опустила голову.

Анжела Эдуардовна неодобрительно покачала головой.

– Лиза, ты должна общаться с людьми своего круга.

– Мне первый раз захотелось с кем-то подружиться. Впервые в жизни.

– У тебя есть много друзей из школы, дети наших друзей и партнёров…

– Извини меня, но они мне не друзья, как и ваши вам, и ты это знаешь.

– Лиза…

– Мама, ты меня не слышишь. Я говорю не о вынужденном общении партнёров по бизнесу и их детей, а о дружбе искренней и по собственному желанию. Ни с кем из тех, с кем я знакома, я не хочу дружить, да даже просто общаться желания не возникает.

– Почему же? Они замечательные ребята.

Лиза прыснула со смеха.

– Замечательные ребята? Это последняя фраза, которой можно было бы их охарактеризовать. Знаешь почему? У них все разговоры о брендах, чьи родители больше зарабатывают, в какой стране они отдыхали на каникулах. Мне неприятно вести с ними беседу, потому что у меня другие интересы, не о вещах, а о жизни, книгах, музыке. А эти твои «замечательные» ещё о таком говорят между собой, о чём я не могу тебе рассказать, но поверь, это тебе точно не понравилось бы. Нет более бессмысленной траты времени, чем слушать пустые разговоры пустых людей. Они ничем не наполнены и даже не пытаются наполниться. Самое сложное для меня, – на щеках Лизы вспыхнули красные пятна, – это наблюдать их понты и краснеть, когда они хамят персоналу школы. Есть хорошие среди них, я не говорю, что прям все плохие, но их мало, и мы не можем отдельно общаться, только все вместе.

Анжела Эдуардовна не разделяла мнение дочери о детях её друзей и бизнес-партнёров. Она давно уяснила, что каждый должен общаться с человеком своего круга. По этой причине Анжела Эдуардовна давно исключила из списка знакомых подруг детства и одногруппников. Им просто не о чем было говорить, к тому же те постоянно просили у неё денег и помощи. Первое время, задолго до того, как она поднялась по социальной лестнице, они с мужем старались помочь своим друзьям и знакомым. Всякому, кто эту помощь просил. И только сильно обжигаясь, начинаешь понимать, что на самом деле ничего хорошего в такой «искренней и бескорыстной» дружбе нет. Поэтому Анжела Эдуардовна верила, что делает правильно, уберегая детей от «ненужных» знакомств и «проблемных» людей. Теперь она с ужасом представила себе, что её дочь может связаться с дочерью той женщины.