- -
- 100%
- +
Брюхо заурчало, будто старый холодильник. Завтракать было нечем, так что нужно было кого-нибудь изловить. Взгляд мой то и дело падал на горных козлов, скакавших по отвесным скалам, но это было как в басне про лисицу и виноград, слишком уж далеко они были. Даже если бы я мог добросить камнем, то уж точно не убил бы, да и туша всё равно упадёт в какое-нибудь недоступное ущелье. Так что я просто хмуро поглядывал на них и старался не думать о сочных стейках, люля-кебабах, шашлыках, отбивных, гуляшах и бифштексах. Получалось не очень хорошо, так что я просто шёл по тропе, поглядывая по сторонам.
В какой-то момент блеяние послышалось прямо надо мной, я задрал голову. Высоко на крутом склоне паслись эти самые козлы, пощипывая редкую травку, выживающую меж камней. Высоко, далеко и круто. Не подкрасться и не достать. Да и бараны эти наверняка очень чуткие, чтобы унюхать вонючего орка задолго до того, как я подкрадусь достаточно близко. Даже если бы мы были на равнине. Вот бы сюда винтовку. Или хотя бы арбалет.
Но в племени Кривого Копья даже слов таких не знали. И вообще, тактика здесь была одна, толпой загнать зверя в тупик и забросать копьями. Но минус копья в том, что для броска нужно подойти достаточно близко, что в горах не так-то просто, особенно если охотиться всем племенем. Нужно что-нибудь дальнобойное и точное.
Мой взгляд переместился вниз, на камни под ногами, и зацепился за свисающую набедренную повязку. Точно. Будем косплеить царя Давида. Я спешно размотал повязку, оставшись совершенно голым посреди горной тропы, подобрал несколько более-менее ровных камней, скрутил повязку из довольно ветхой ткани в жгут, посередине подготовил углубление для камня. Получилась классическая праща. Не самое эффективное оружие, но в умелых руках и хрен – балалайка.
Я отошёл назад, потренироваться с пращой, чтобы не спугнуть будущую добычу, к той же скале, в которую до этого бросал камень. Что ещё было хорошо в горах для пращника, так это то, что снаряды просто валяются под ногами. Ещё и оружие скрытого ношения, по сути, которое легко можно замаскировать за деталь твоего костюма. Настоящая имба, особенно для здешних условий. Более того, обращению с ней можно научить и Дургуза, который по духу не способен на ближний бой, и даже детей и подростков.
Первый камень ожидаемо улетел куда-то в небеса, но сила, с которой я его зашвырнул, впечатляла, не идя ни в какое сравнение с обычным броском. Чистейшая физика и никакой магии. Второй снаряд попал в скалу, хоть и не туда, куда я целился. Камень даже выбил небольшое углубление. Я примерно понял, в какой момент надо отпускать конец пращи, чтобы камень летел в сторону цели, и как надо раскручивать её, чтобы бросок получался как можно сильнее. Третий камень, брошенный уже без рефлексии и попыток понять принцип действия, врезался рядом с уже выбитым углублением. Разброс приличный, но можно попробовать уже и на живой мишени.
Я набрал ещё камней, ухмыльнулся в предвкушении. Всё же это было чертовски интересным занятием, и мне не терпелось узнать, получится у меня или нет. Я вернулся к тому месту, где наверху паслись местные козлики. Мне повезло, они хоть и переместились чуть дальше, но всё равно были прямо над тропой, достаточно далеко для обычного броска, но достаточно близко для пращи.
– Ну-ка, замри… – прошептал я, со свистом раскручивая пращу над головой.
Со стороны это, наверное, выглядело очень странно. Голый орк на узкой тропе, пытающийся дострелить из пращи до горного козла.
Я отпустил пращу, и камень полетел прямо в цель со скоростью гоночного болида. В голову я не попал, но козёл всё равно подскочил, пошатнулся, ноги его подломились, и он кулём полетел вниз по склону, жалобно блея. Пару рёбер я ему точно сломал. Я на всякий случай зарядил в пращу другой камень, побежал по тропе, ловить несчастного козлика, но его даже добивать не пришлось. Даже горный козёл, свалившись со склона, может сломать себе шею.
Он, конечно, изрядно побился о камни, но это всё было неважно. Остальные козлы, само собой, разбежались, но теперь у меня была добыча, а значит, охота удалась. Я даже несколько раз подпрыгнул в каком-то странном танце, празднуя свою победу и хищно скаля зубы. Хотелось выпотрошить и разделать козла прямо тут, развести костёр и сожрать всё в одну каску, но у меня не было ни ножа, ни каких-либо других инструментов, так что я снова превратил пращу в свою набедренную повязку, обвязал вокруг своих зелёных чресел, взвалил тушу на плечи и пошёл к деревне, рассчитывая сожрать этого козла в своём чуме, а не отдавать вождю. На крайний случай можно было бы поделиться с братом, но это был максимум, на который я был готов согласиться, и то лишь после того, как втащу Дургузу за его подлое исчезновение.
Сначала втащу, а потом научу пользоваться пращой. Ему явно не помешает, будет приносить хоть какую-то пользу. Надо, пожалуй, на досуге поразмыслить и над другими вариантами прогрессорства. Простор для творчества здесь неимоверный. И я понимал, почему.
Во-первых, времени на то, чтобы изобретать что-то новое, у местных орков попросту не было. Есть передовая технология каменного топора и копья, и всё, этого достаточно для выживания. Во-вторых, даже если какой-нибудь орк и изобретёт что-то, то раскрывать секрет явно не будет, и часто новые придумки просто уходили за своими создателями в могилу, потому как жизнь у местных орков была суровая и короткая. Ну а в-третьих, что-то мне подсказывало, что даже если бы орки и сумели развить цивилизацию хотя бы до бронзы или железа, то тут же пошли бы резать друг друга со страшной силой, а потом пошли бы на другие расы, снова выхватывать по зелёным мордам. Ну а союз эльфов, людей и гномов явно был против того, чтобы орки вообще развивались, и каждый раз откидывали их обратно в каменный век.
Ну ничего, теперь-то всё изменится. Я хоть и был раздолбаем, но я был эрудированным раздолбаем, и хоть как-то, а всё равно мог попрогрессорствовать. Тем более из каменного века, это вам не промежуточный патрон мастерить, и не пенициллин синтезировать. Я, конечно, не металлург и не гончар, но что-нибудь да сумею вспомнить.
Потянуло дымом и орочьей вонью. Чуи, мы дома. Вскоре впереди показалась деревня, и я пошел осторожнее, чтобы не нарваться на Баздука. Отдавать мясо ему искренне не хотелось, я лучше сожру этого козлика сам, а вождь пусть идёт лесом вместе со своими подлипалами.
Дургуз внезапно оказался на своём излюбленном месте около чума, и первым его желанием было подорваться и убежать, но я просто швырнул ему козлиную тушу.
– Разделай. Мяса пожарь, жрать будем, – рыкнул я.
Спорить у братца не хватило духу, и он покорно принялся свежевать козла, поглядывая по сторонам, а я ушёл в чум.
Глава 5
Вскоре запахло жареным. Не в том смысле, что к нам снова нагрянул Баздук, или что какие-нибудь черти попытались атаковать деревню, нет. Просто запахло жареным мясом, и я почувствовал, как у меня потекли слюнки. Значит, пора выбираться наружу и проверять, как там идут дела у Дургуза.
А братец вроде даже неплохо справлялся. По крайней мере, пахло так, что желудок скручивался в узел от нетерпения и утробно рычал, требуя жратвы. До одури. А ещё этот запах чуяла вся деревня, и если взрослые орки и орчихи только косо поглядывали на нас, то почти все детёныши крутились рядом, жадным взором поглядывая на костёр и шкворчащее мясо. Будто бы и не едали совсем.
Я вот зуб даю, козлятина будет жёсткой и пахучей, дичь всё-таки надо долго вымачивать, но запах всё равно сводил с ума. Возможно, просто реакция орочьего организма. Ждать больше не было сил, и я подошёл к костру, снял с огня шкворчащий окорок и вгрызся зубами в него, не обращая внимания на возгласы Дургуза.
Горячий сок брызнул на подбородок и грудь, обжигал рот, сухое снаружи мясо оказалось внутри ещё сырым, но мне было плевать. Горячее сырым не бывает, а брюхо Ундзога, наверное, способно переварить даже камни. Дургуз, глядя на меня, тоже схватил кусок мяса и быстро вгрызся в него, будто боялся, что кто-то его отберёт.
– Ты где его вообще взял? – чавкая и хлюпая, произнёс брат.
Я глянул на него, как на дурака. Что за глупые вопросы?
– В горах, – пожал плечами я.
– А как? – спросил Дургуз. – Они же к себе не подпускают никого.
Я бросил обглоданную кость в костёр и сыто рыгнул. Мяса ещё было изрядно, но я чувствовал, что всё не осилю. Даже с помощью брата.
– Жрите, карапузы, – разрешил я, и орчата наперебой кинулись хватать горячие куски, толкаясь, пинаясь и рыча.
– Ты чего?! – вскинулся брат, пытаясь защитить остатки козлятины, но орчата были ловчее и быстрее.
– Пусть, – махнул рукой я. – Нового добудем.
– Шутишь?! – выдохнул Дургуз.
– Не-а, – сказал я.
Орчата даже не поблагодарили за угощение, только отбежали немного, чтобы не попасть под горячую руку братца. Да и вообще, наверное, посчитали меня наивным дурачком.
– Хочешь, научу камни метать так, что можно мозги из черепа вышибить? – спросил я.
– Это ты его камнем так? Не ври! – сказал Дургуз.
Я поднял из-под ног небольшой камешек, похожий на тот, которым пулял из пращи, подбросил в широкой ладони.
– Ага, – хмыкнул я. – Вот таким.
– Да не ври ты, – фыркнул Дургуз. – Так и скажи, дохлого нашёл. Дохлятинка тоже вкусная… С душком такая, как с приправами…
– Сам ты дохлятина, – сказал я.
Пришлось зайти в чум и взять там ещё одну длинную повязку, не трясти же своей анакондой перед всей деревней. Ещё лучше было бы сделать нормальную пращу, но для демонстрации принципа сойдёт и такая. Пращой займусь потом.
– Ну-ка, малой, сбегай, голову поставь вон туда, – приказал я.
Подросток фыркнул сперва, но потом, видимо вспомнив про угощение и халявное мясо, подчинился. Он схватил отрезанную голову за рога, поставил на большой камень в десятке метров от нас.
– Отходи. Это праща. Глядите все и учитесь, – сказал я, раскручивая пращу. – И ты, Дургуз, тоже гляди.
Камень просвистел точно промеж рогов, чуть выше необходимого. Всё-таки навыка мне ещё не хватало. Я вложил другой камень, раскрутил пращу снова. Второй камень попал уже точно в цель, и голова отлетела ещё на добрый десяток метров. Орки завопили так, будто я только что забил решающий гол на девяностой минуте.
– А если камни подобрать хорошие, круглые, так и вовсе, рельсу насквозь прошьёт, вдоль, – усмехнулся я. – Малой, поставь-ка бошку обратно!
Дургуз выхватил у меня пращу из рук, внимательно осмотрел, будто это была не старая набедренная повязка, воняющая потным орком, а высокотехнологичное устройство.
– Посередине камень кладёшь, раскручиваешь и отпускаешь один конец, – пояснил я.
Брат сделал всё, как я сказал, камень ожидаемо улетел куда-то в небеса, но Дургуз всё равно подскочил от восторга, а молодые орчата возбуждённо заорали, следя за полётом камня. Рукой так не забросить при всём желании. Я указал пальцем на козлиную голову.
– Кто в неё из пращи попадёт, может забрать голову себе! – объявил я. – Вот с этой линии, не ближе!
Лично мне она была ни к чему, но для молодых орчат, которые горного козла раньше могли видеть только издалека, ну или очень редко, приз был весомый. Даже не приз, а почёт и уважение, которые последуют за ним. Хороший понт дороже денег.
Вскоре каждый из них раскручивал над головой свою собственную пращу, благо, проблем с её изготовлением не было, а снаряды валялись под ногами, и я подумал, что кому-нибудь точно выбьют глаз. Потому что орки нисколько не заботились о том, что происходит вокруг, а видели только козлиную голову на камне. Орки орали и вопили, комментируя каждый выстрел, рычали, конфликтовали, даже завязалась небольшая драка, когда кто-то кому-то помешал, но я не вмешивался, сидя возле чума и ковыряя в зубах. Мне было абсолютно без разницы, кто победит, важнее было другое. То, что вся молодёжь научится обращению с новым оружием.
А новое оружие это всегда преимущество. И хоть я был уверен, что у других народов, а может быть, даже у других племён всё это давным-давно известно, но раз в племени Кривого Копья пращников не было, значит, и у соседей их не было тоже. Племя Кривого Копья обходилось метанием копий, причём только мускульной силой.
Камни так и свистели один за другим, но в цель пока не попал ни один. Даже моё попадание – чистая удача, да и в целом праща это не самое точное оружие. Надо тренироваться с детства, чтобы метко стрелять, как, в принципе, и чтобы стать мастером во всём остальном. В детстве мозг более пластичен и легче создаёт новые нейронные связи, и можно было предположить, что у орков это происходит точно так же.
Но даже так слитный залп десятка пращников по плотному строю каких-нибудь местных гномов может навести шороху. Массированный огонь это тема. Ну и вообще, внезапное применение какой-нибудь вундервафли это всегда паника у противника и уверенная победа у нас, главное, не открывать все карты сразу и не полагаться только на вундервафли, чтобы не повторить судьбу одного австрийского художника.
Наконец, какой-то счастливчик из молодых запулил камень прямо в лоб козлиной голове и разразился победным кличем. Остальные глухо зарычали, расстроенные тем, что победа досталась не им. Я поднялся со своего лежбища.
– Как тебя зовут? – спросил я у победителя.
– Зугмор! – осклабился орк.
– Забирай голову, Зугмор! – разрешил я. – А остальные лучше тренируйтесь!
Зугмор побежал за головой, остальные орки и орчата начали разбредаться кто куда. Ладно хоть пращи не побросали, и то хорошо. Будем надеяться, что они всё-таки продолжат ими пользоваться. В целом мероприятием я был доволен, всё прошло неплохо для первого раза. Я вообще думал, что меня даже и слушать никто не будет, но падкие на халяву орки не посмели мне отказать.
– Брат, брат! – ко мне подбежал Дургуз, своими ужимками снова напоминая обезьяну. – Ты это сам придумал?
– Духи нашептали, – отмахнулся я.
Брат снова испуганно подскочил и отшатнулся от меня, и я тут же понял, что сморозил какую-то недопустимую глупость.
– Духи? Надо тебя шаману показать! – обеспокоенно воскликнул он. – Давно они у тебя? После того, как тебя Бздук стукнул?
Я неопределённо махнул рукой, мол, отстань, обернулся и увидел, что к нам снова приближается вождь со своей свитой. Лёгок на помине. И я даже знаю, чего он хочет.
– Ундзог! – взревел вождь. – Мясо!
Ну да, что же ещё. Я покосился на остатки козлятины, лужи крови, потроха и шкуру.
– Мясо? Вот твоя доля, вождь, – сказал я, указывая пальцем на сизые вонючие потроха, склизкими кольцами лежащие в грязи.
Баздук поглядел сначала на козлиные кишки, потом медленно перевёл взгляд на меня, глухо зарычал. Дургуз снова рухнул в грязь, свита вождя, паскудно ухмыляясь, начала расходиться в стороны, оставляя меня один на один с разъярённым Баздуком и заходя с флангов, чтобы я не мог убежать. Хотя я и не собирался.
– Ты! – заревел вождь, и я увидел, как наливаются кровью его поросячьи глаза. – Убью!
Что-то мне подсказывало, что это не пустая угроза. Бздук ринулся на меня с кулаками, намереваясь забить до смерти голыми руками, двухметровая машина смерти летела на меня, словно бульдозер, и я понял, что в прошлый раз Ундзог получил в голову точно так же.
Но теперь-то телом Ундзога управлял я, и я к этому телу уже привык, и бездумно кидаться на вождя, чтобы получить могучим кулаком в тыкву, я не собирался. Я начал уворачиваться и уклоняться, постоянно стараясь уйти правее, и закрутить Баздука, периодически накидывая ему джеб за джебом, которые он стойко принимал крепким покатым лбом.
Скорости мне, конечно, немного не хватало, в своём родном теле я мог действовать куда быстрее, но этот недостаток компенсировался огромной силой. Пудовые кулаки размером с боксерские перчатки на десять унций раз за разом врезались в голову Баздука. Но и вождь перестал бездумно махать конечностями, надеясь достать меня могучим ударом, после пары пропущенных панчей он воспринял меня всерьёз. Теперь он злобно щурился и рычал, пока мы ходили кругами по импровизированному рингу, где вместо канатов были внешние стенки орочьих чумов, а вместо рефери были только зрители. Но орали и вопили они точно так же. Зрелище всё-таки выдалось необычайное. Ладно хоть никто не вмешивался в драку, понимая, что непременно получит либо от одного, либо от другого.
Джеб. Джеб. Панч. Лоу-кик. Апперкот. В печень, в челюсть, снова в печень. Тренер бы орал и матерился, заставлял больше двигаться, указывал бы на мои ошибки и слабые места противника, но сейчас я был один. И это были не районные соревнования, где рефери накажет за удар ниже пояса или удар головой, это был бой насмерть с орочьим вождём.
Баздук снова поменял тактику, теперь он пытался прорваться в партер, чтобы повалить меня наземь и забороть, задавить массой. Я же пытался держать его на расстоянии, постоянно накидывая слабые джебы, чтобы Баздук не расслаблялся. Джеб сам по себе не нанесёт много урона, тем более такой, тем более по крепкой орочьей башке, но в любом случае это встряска. Небольшая, но встряска, дезориентирующая, неприятная. А ещё после такой встряски я непременно выстреливал панчем или крюком, пытаясь отправить Баздука в нокаут.
Любой боксёр, будь он хоть Эвандер Холифилд, после стольких пропущенных в голову панчей непременно упал бы, но орочья башка оказалась гораздо крепче, чем я ожидал. Тут нужен не кулак, тут нужен топор. И то, наверное, не любой возьмёт. Я и сам пропустил несколько ударов, это было неизбежно, но благодаря тому, что я активно уклонялся, почти все они прошли вскользь. Некоторые приходилось принимать на жёсткий блок, но я всё же старался не доводить до этого.
Баздук гонял меня по площадке уже несколько минут, и я почувствовал, что начал выдыхаться, даже орочья выносливость имеет свои пределы. А вождь словно и не чувствовал усталости, только сверкал красными глазами и махал своими кулачищами, утробно рыча всякий раз, когда пропускал очередной удар. А он их пропускал немало.
Удачный хук прошёл мимо его защиты, мой кулак воткнулся точно в то место, где челюсть соединяется с черепом, и Баздук наконец пошатнулся. Вождь остановился, смешно лупая глазами и глядя на меня. А потом он прорычал что-то и свет для меня вдруг погас.
Глава 6
Пробуждение в чуме снова вышло мучительным и неприятным, но я был всё ещё жив, а значит, Баздук меня почему-то не убил. Хотя ощущения были такие, будто он очень старался. Я силился понять, что это вообще было. Сам вождь никак не мог вырубить меня настолько быстро, чтоб я даже не заметил, значит, кто-то просто ударил меня по голове сзади. Вот ведь…
Ладно, сам подставился. Забыл, что это не ринг, где просто быть не может никого постороннего, а тут, получается, кто-то из болельщиков взял и огрел меня по кумполу. Надо прекращать подставлять голову, так никаких мозгов не хватит. Будет мне урок. Я потрогал затылок, поросший жёсткой чёрной щетиной, нащупал там огромную шишку. Баздук, конечно, та ещё мразь, но эти его прихвостни ещё хуже. Я и не сомневался, что это кто-то из них, иначе и быть не могло. Другие орки Баздука не слишком-то любили.
Вождь правил здесь по праву сильного, так что мог запросто потерять свою власть, если бы я довёл дело до конца. Вообще, это странно, что меня вырубил кто-то ещё, обычно в такие ритуальные поединки не принято вмешиваться. Ладно, спишем это на орочье коварство. Которое, между прочим, открывало мне ещё несколько путей решения проблемы, ведь если здесь можно драться подобными методами, то этим грех не воспользоваться. С волками жить – по волчьи выть.
Но для начала нужно хотя бы встать. Это оказалось труднее, чем я ожидал, меня снова мутило. Сотрясение это не шутки, даже для маленького орочьего мозга. И мне бы отлежаться пару недель, восстановиться, но столько времени у меня не было. Возможно, у меня вообще этого самого времени не было.
Кряхтя и опираясь на что только можно, я поднялся со своих вонючих шкур, заглянул в глиняные черепки и примитивные крынки в поисках воды или пищи. На этот раз Дургуз мне ничего не оставил. Нехорошо. На меня снова накатила депрессия, гнетущие мысли давили паровым катком. Зачем это всё? Хотелось лечь и не трепыхаться, и будь что будет, ведь я здесь чужой и всегда буду чужим, а существовать в теле зеленокожего чудовища это само по себе – настоящий ад. Мне ведь даже к людям не вернуться, для них я всё равно буду орком, даже если буду самым галантным и благородным, даже если буду святее Папы Римского, судить меня будут всё равно по обложке, ну а там я – самое настоящее чудовище. И поцелуй красавицы этого не изменит.
А вливаться в первобытное общество отвратительных и злобных тварей… Возможно, лучше будет сбежать и скитаться по свету, как Дриззт До`Урден, даже при том, что у меня нет ни знаний, ни умений как у него, и, скорее всего, меня просто пришьёт первый же патруль каких-нибудь местных эльфов. Я же не утончённый дроу, я – зелёная гора мышц, внушающая страх одним только видом, а где страх – там и агрессия.
В общем, всё крайне паршиво. Хоть в самом деле возглавляй всю эту орду и начинай сеять в зелёных мозгах разумное, доброе и вечное, не надеясь на результат. Как там было? Не можешь победить – возглавь, и всё остальное. Но я прекрасно знал, что поменять орков мне не удастся, даже если я каким-то чудом выберусь на вершину иерархии и стану самым большим боссом. Даже человеческое общество не так-то просто поменять, а что говорить про первобытные племена, у которых в крови заложена склонность к насилию, коварство и злоба? Скорее всего, я сам изрядно поменяюсь, пока лезу к этой самой вершине, а я хотел и дальше оставаться весёлым раздолбаем. Короля делает свита, а какая здесь может быть свита у вождя? Соответствующая.
Но и оставлять всё на самотёк тоже чревато… Я вдруг понял, что депрессивный эпизод прошёл, и я вновь строю далеко идущие планы. Это в любом случае лучше, чем лежать и страдать. Но план без реализации ничего не стоит, да и прежде, чем примерять на себя роль верховного правителя, нужно хотя бы справиться с насущными задачами. Например, отправить Баздука на почётную пенсию, а ещё лучше на кладбище. Нас двоих это племя не выдержит.
А я ведь даже не знал, как здесь выбирают вождя. Это сильное упущение с моей стороны, и надо бы расспросить об этом Дургуза, но братец куда-то запропастился. Я подошёл к пологу, отделяющему чум от небольшой прихожей, призванной сохранять тепло, взялся за него, чтобы откинуть и выйти наружу, как вдруг услышал голоса.
– Он ещё спит! Гарул, не надо! – это голос Дургуза.
– Тем лучше! Идём, Дургуз, – незнакомый хриплый голос. – Я не причиню твоему брату вреда.
Я тихо хмыкнул. Выходить к ним навстречу, пожалуй, будет не самым умным поступком, и хоть я на такие поступки мастер, я всё же вернулся обратно на шкуры и улёгся, прикидываясь спящим. На всякий случай я зажал в кулаке острый осколок обглоданной кости.
Полог откинулся, внутрь вошли двое, остановились у порога. Я не мог их видеть, но обострённые слух и обоняние докладывали мне едва ли не больше информации. Дургуз пах как обычно, зловонием немытого тела и какой-то тухлятиной. Второй орк ничем не пах, и это было странно.
– Ундзог, – произнёс незнакомец. – Ты не спишь, я вижу.
Я не отреагировал.
– Твой брат сказал мне, что ты слышишь духов, – добавил он.
Похоже, шаман. Ну всё, кончилась моя конспирация.
– Хм… И правда… Занятно… – протянул он. – Встань.
Ломать комедию дальше смысла нет. Я повернулся и встал, глядя на сухонького зеленокожего старичка, увешанного костяными погремушками и перьями, как кровать капризного младенца. Вот только все эти погремушки сохраняли полнейшую тишину, несмотря на то, что постоянно качались и сталкивались. В руках он держал искусно украшешнный посох из длинной кости незнакомого животного. На плечах шамана поверх длинной хламиды покоилась шкура какого-то хищника, белые жёсткие волосы были заплетены в косу, жидкая бородёнка из трёх волосин забавно топорщилась, но больше всего впечатления производили его глаза, затянутые бельмами, и оттого пугающие.
Ну, сейчас точно объявит меня одержимым. Не знаю, какие тут методы исцеления, но что-то мне подсказывало, что мне не понравится.
– Вокруг тебя и правда роятся духи… – хмыкнул шаман. – Но я не думаю, что ты их слышишь, Ундзог.
Я настороженно смотрел то на него, то на Дургуза, который едва ли не подпрыгивал от нетерпения. Думаю, он хотел услышать, что его брат нормальный, и всё в порядке, но я-то знал, что это не так.
– Это не духи, это скорее… Благословение? Никогда такого не видел, – Гарул подёргал себя за бородёнку. – Интересно, очень интересно…
Можно немного выдохнуть и расслабиться, похоже, меня не будут жечь на костре или бросать в мешке в реку. По крайней мере, пока что. Может, даже получится заручиться поддержкой этого шамана. Было бы неплохо.