Лето в городе М

Яна сидела тихо, по-прежнему не поднимая взгляда. Она так погрузилась в разглядывание паркета, что вздрогнула, когда Никита обратился к ней. Имени он не назвал, но она сразу поняла – это ей.

– Ты можешь сказать, что есть для тебя свобода?

Яна готова была провалиться сквозь паркет. Правда за паркетом следует потолок соседей. А к ним она проваливаться не собиралась. Поэтому пришлось остаться и ответить:

– Это… сложно сказать словами… – тихо произнесла она, не поднимая глаз.

Это был не тот ответ, которого Никита ожидал. Но он не стал давить. И так было видно, что ей не по себе. Почему именно – он так и не понял. Но решил не углубляться в хитросплетения девичьей психологии.

Чтобы хоть немного её подбодрить, он пообещал: если Яне станет невмоготу – он сам отвезёт её в город, стоит только попросить.

Яна кивнула, но просить его ни за что не собиралась. Лучше уж терпеть шумную толпу две недели, чем сесть к нему в машину одной. Перед Никитой ей не хотелось казаться ещё более нелепой, чем сейчас. Да и вообще – зачем он с работы так рано вернулся? Из-за него у неё не получается спокойно обдумать всё происходящее.

ГЛАВА 3

Яна очень любила Юлию. Она заменила ей маму, которую Яна помнила смутно. Лишь обрывки: как та так же любила свободу. Алёна, мама Яны, любила лошадей, лес, воздух, пропитанный солнцем и ароматом полевых цветов. Любила жизнь, которой жила. Всё оборвалось внезапно. Жизнь перевернулась. Мир рухнул. А потом снова как-то собрался. Яна не могла объяснить, откуда взялись силы жить дальше – но жизнь закрутилась.

Когда с Алёной случилось несчастье, Юлия первой увидела Яну. Схватила испуганного ребёнка, которому только недавно исполнилось пять, прижала к груди и побежала, не разбирая дороги. Остановилась лишь тогда, когда совсем выбилась из сил. Перед ней был лес. С того дня он стал для Яны местом силы. Словно в его тишине душа девочки могла прикасаться к душе матери. А ведь наши души так нуждаются в таких прикосновениях.

Сентябрь подходил к концу. Дожди участились. Хмурые тучи всё чаще и дольше свисали над землёй. Алёну не пугала такая погода. Иначе и быть не могло – она ведь ветеринар. Она не боялась ни дождя, ни холода. Но… В тот день она возвращалась из соседней деревни верхом, после осмотра больной коровы, Алёна спешила домой. Скакала через лес. Сама по себе мокрая земля – не страшно. Но в сочетании с ухабистой местностью… этого было достаточно, чтобы потерять равновесие. Алёна уверенно держалась в седле. Не впервые ведь.

Неожиданно стало как-то слишком тихо. Даже дождь, казалось, затих. Алёна насторожилась, притормозила Вулкана. В груди появилась тревога. И тут – удар грома. Мощный, разрывающий небо. Вулкан взвился и рванул вперёд, не разбирая дороги. Алёна пыталась его остановить – безуспешно. Внезапно лошадь резко остановилась. Алёна вылетела из седла, врезавшись головой в дерево. Всё закружилось. Потемнело в глазах. Но она успела – набрала номер Виктора и сообщила координаты.

Да, Алёна любила лес. И лес её любил. Поэтому и оставил себе навсегда….

Семья Артюховых находилась на кухне. Это было их место силы. Когда Виктор взял в руки телефон и увидел имя жены, сердце тревожно ёкнуло. Он сразу всё понял – без слов. Сказав матери только одно:

– Алёна. – он выбежал на улицу.

Яна, сидевшая у окна, проводила отца растерянным взглядом. Повисла тревожная тишина. Алла Григорьевна вышла с кухни. Вернулась через пару минут, неся книжку с детскими рассказами. Яна предложила уйти в свою комнату. Они уселись на пол у кровати и начали читать. Они читали и читали. Бабушка не останавливалась. А Яна – не останавливала. Обе старались отвлечься. Каждая – по-своему. Чтение книги помогало им не отчаяться совсем.

Неожиданно – шум во дворе. Они вскочили и побежали к двери. На пороге стояла Юлия.

– Тёть Алла, Янок…

Больше слов не потребовалось. Всё было понятно. Юлия, не сдержав эмоций, подхватила Яну на руки и выбежала с ней на улицу. Словно хотела унести девочку от случившегося. Но ведь то, что случилось, уже не изменить. Она добежала до леса, опустила Яну на землю, взяла её лицо в ладони и посмотрела в глаза…

Найдя Алёну, Виктор собрал все силы и позвонил Юлии. Домой позвонить он не смог – это было выше его сил. Виктор попросил Юлию забрать Яну. Потом осторожно поднял жену и отнёс в машину.

Вулкана рядом не было. Через несколько часов он сам пришёл домой.

Травма Алёны оказалась несовместимой с жизнью. Но она успела попрощаться. Её последний взгляд был обращён к мужу. Он запомнил его навсегда.

Когда Виктор затормозил у места где, Алёна упала, ему пришлось собрать всё мужество, чтобы не потерять самообладание. Алёна лежала под деревом глаза были закрыты. Одной рукой она держалась за голову, вторая – безвольно лежала на траве. Услышав звук машины, она открыла глаза и протянула руки навстречу Виктору. Он упал перед ней на колени и бережно взял её на руки. Слёзы хлынули сами собой. Стекали по его щекам и падали на её лицо. Её глаза – и без того тёмные – стали совсем чёрными. Он тонул в них, как никогда раньше. Осторожно убирая волосы с её лба, он заметил кровь на своих пальцах.

– Алённаа… – прошептал он, целуя её в лоб. – Не бойся… Я рядом. Не закрывай глаза. Всё будет хорошо. Сейчас я отвезу тебя в больницу.

Он уже хотел встать, но она остановила его:

– Подожди…

Голос стал еле слышным. Он склонился ближе, чтобы разобрать слова.

– Ты отпечатался в моём сердце, Виктор, с первого дня, как вошёл в мою жизнь. С этой своей милой улыбкой, в нелепом ковбойском наряде и полным неумением скрывать чувства. Не вспоминай обо мне слишком часто. Я не хочу, чтобы ты грустил. Просто живи. Хорошо? Просто живи! Воспитай нашу дочь за двоих. Ты сейчас ей будешь нужен как ни в какой другой момент. Я всегда буду рядом…

Алёна любила лес. Её свободолюбивая натура страдала в городе. Каменные джунгли лишали её возможности «парить». Она нуждалась в полях, в хвое, в просторе. Когда Виктор сказал, что жить они будут в деревне – её любовь к нему, и без того была сильная, стала безмерной. Когда и его семья согласилась поселиться рядом, ей казалось, что она больше ни о чём не может мечтать.

Они познакомились в школе верховой езды, где Алёна была тренером. Виктор не любил лошадей. Но проиграл пари – и ему пришлось в костюме ковбоя прокатиться верхом. Если бы Виктор знал, чем это для него обернётся, он бы поспорил намного раньше и с удовольствием бы проиграл. Но в тот момент ему казалось, что в такой нелепейшей ситуации он ещё никогда не был.

Когда он вышел на улицу, увидел Алёну. Она сидела верхом на чёрном скакуне, её волосы развевались, пока она сдерживала гарцующего коня. Заметив его взгляд, она посмотрела на него. Потом – на небо, будто ища поддержки, и снова на него. Под этим пристальным взглядом чёрных, словно бездонных, глаз невозможно было устоять. И всё. Больше ничего не требовалось. Жизнь их изменилась. Навсегда.

Вы не бедны, пока у вас есть кого любить… Виктор знал это. И знал, что у него есть – кого. Его маленькая дочь нуждалась в нём.

Смотря в глаза ребёнку, потерявшему мать, Юлия не могла сдержать слёзы. Алёна была её подругой. Её человеком. Они так радовались, узнав, что ждут девочек почти одновременно. И мечтали, что те станут подругами. Так и вышло. А теперь Алёны не стало. Осталась только память. И девочка, которая будет эту память хранить.

– Она очень любила лес… – сказала Юлия, обнимая Яну. – Слышишь? Здесь была часть её души. После тебя и папы – здесь. Помни это. Если захочешь с ней поговорить – приходи сюда. Она будет рядом. Где бы ты ни была. Она теперь твой ангел-хранитель. А это – ваше особенное место.

Яна никогда не забудет этих слов. Она тоже полюбила свободу. Полюбила лес. Полюбила воздух, наполненный ароматом полевых цветов. Только к лошадям она больше подойти не могла…

ГЛАВА 4

На следующий день Яна вместе со старшими детьми семьи Юревич покинула уютное гнёздышко, в глубине души надеясь на благополучное возвращение. Полночи она пролежала без сна – от волнения перед неизвестным будущим. В голове прокручивались сотни возможных ситуаций, в которые она могла там попасть, и способы, как из них выбраться. И ей всё больше казалось: приехав этим летом в гости к Лиде, она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Как её подруга решилась на такой поступок? Ведь Лида прекрасно знала, что Яна не обрадуется этой новости. Она мечтала провести это лето в тесном общении с лучшей подругой. А что в итоге? А в итоге – Лида уже больше не только её человек. Не то, чтобы Яна была ярой собственницей. Но как можно было так поступить? Как можно было забыть, что она только приехала в незнакомый город? Что она уже долгое время почти ни с кем не общалась? Тем более – не знакомилась. А тут – перспектива встретить сразу так много чужих и незнакомых людей… Ох уж Лида!

Сама же Лида, между тем, спокойно спала. Её вообще никогда не мучала бессонница. Пока что. А там… кто знает, что ждёт её за следующим поворотом?

Но вот прошла ночь, наступило утро. Уже даже прошёл завтрак. И если бы младшие на пристроились к ним за стол, он прошёл бы в гнетущей тишине. По понятной для троих людей причине, им совсем не хотелось говорить. Особенно – Яне. Особенно – с Лидой. Но это вскоре прошло. Ведь как можно долго обижаться на человека, который заменял тебе весь мир, на протяжении почти всей сознательной жизни? Вот именно – никак!

Скоро Яна и Лида уже весело переговаривались, вымывая оставшуюся после завтрака посуду. Потом они поспешили собираться.

Никита давно вышел, спустил сумки и теперь сидел в машине. На улице он встретил соседа со второго этажа – Макса, перекинулся с ним парой дежурных фраз и, как всегда, подумал: И чего он такой тусклый? Будто в его жизни больше нет света… Хотел бы я с ним ближе познакомиться. Надо, как вернусь, это сделать.

Уютное гнёздышко семьи Юревичей находилось на третьем этаже их любимой пятиэтажки. Район, где они купили квартиру, был одним из старейших в городе и повсюду сохранялся дух загадочности. Он чувствовался во всём: в деревьях с толстыми стволами, в старинных постройках, в архитектуре, в магазинах, владение которыми передавалось по наследству. Увидев это место впервые, Яна не могла сдержать восторга. Она вообще не любила города – за их излишнюю правильность и однообразие. Казалось, что в них совсем нет места воображению. Но увидев, где живёт её любимая подруга, она изменила мнение. Может, не всё потеряно в этих городах? – подумала она. Может, и я, однажды, смогла бы здесь жить…

В лагерь хотели поехать и Кирилл с Веней. Но летом им предстояло поступать в институт. Поэтому братья-близнецы остались дома – добросовестно готовили друг друга к предстоящим экзаменам. А шестнадцатилетняя Аня, пятнадцатилетний Саша и восьмилетняя Оленька, были ещё слишком малы для такого серьёзного дела, как молодёжный лагерь в лесу. Они со всех сил хотели повзрослеть, чтобы тоже ездить на такие поездки. Особенно завидовала Ане маленькая Оленька. Ведь через год сестре уже будет можно разъезжать с молодёжью, а ей – ждать ещё очень долго.

Оленька была самым младшим и довольно поздним ребёнком в семье. Естественно, всеобщей любимицей. Каждый старался её побаловать. Она пользовалась этим восхищением, но, несмотря на это, росла послушной и хорошей девочкой. Больше всего она, почему-то, была привязана к Никите – и это было взаимно. Видимо, между старшими и младшими существует какая-то особая связь, не видимая для остальных.

ГЛАВА 5

Утро было ясным и свежим. Никита уверенно вёл машину, унося их прочь от городской суеты. Лида, устроившись на переднем сиденье, что-то вполголоса напевала, улыбаясь солнечным бликам на лобовом стекле. Яна сидела сзади, у окна, глядя на бескрайние поля, усеянные полевыми цветами, тянувшиеся до самого горизонта. Её сердце пело, откликаясь на эту простую, но ошеломляющую красоту. Мир казался безмятежным и добрым. Постепенно поля уступили место сосновому лесу, посреди которого лежало озеру с зеркальной гладью воды. Лес встретил их – высокий, тёмный и такой родной. Всё вокруг будто говорило: Вы на правильном пути…

По дороге Яна всё чаще погружалась в собственные мысли. Несмотря на радость от путешествия, внутри поселилось лёгкое напряжение. Что её ждёт впереди? Две недели среди незнакомых людей… В голове крутились возможные сценарии: с кем она будет жить в палатке, найдёт ли общий язык с другими, понравится ли ей вообще этот лагерь?

Так, погружённая в раздумья, она и не заметила, как позади остались последние километры пути. Машина остановилась, и её вернул к реальности весёлый, раскатистый смех – он доносился откуда-то из глубины лагеря. Вокруг уже кипела жизнь. Многие из молодёжи приехали накануне: палатки стояли аккуратно, накрытые плёнкой от дождя, продукты и кухонная утварь были убраны на склад, обустроено кострище. Всё было организовано чётко, слаженно, но при этом – легко, с молодёжной непосредственностью.

Основной заезд, включая их троицу, ожидался именно сегодня, поэтому на территории лагеря витало чувство предвкушения и свободы. Кто-то катался на качелях, подвешенных на крепких верёвках меду двумя высокими соснами. Кто-то азартно играл в волейбол на самодельной площадке. За обеденными столами несколько человек рассматривали коробки с настольными играми, оживлённо споря о правилах. Кто-то просто болтал, смеялся, делился историями. Дети, чьи родители тоже были в данном лагере, сновали то тут, то там, с интересом наблюдая за всем происходящим.

Яна взяла из багажника свой рюкзак, перекинула его на плечо и остановилась, чтобы внимательнее оглядеться. Всё было таким живым, настоящим – и в то же время немного чужим. Её душу разрывали страх и любопытство, словно стояла она не на краю лагеря, а на границе нового мира.

Лида, заметив нерешительность подруги, мягко взяла её за руку и подвела к группе ребят.

– Это Яна, – с улыбкой сказала она. – Она с нами.

– Привет! – почти хором отозвались новые знакомые, кто-то махнул рукой, кто-то подбежал и пожал ей руку.

Тёплое, искреннее приветствие обдало Яну, как луч солнца в прохладное утро. Она почувствовала, как напряжение немного отступает – словно сердце сделало первый робкий шаг навстречу этим двум неделям.

ГЛАВА 6

Главным, кто отвечал за молодёжь в лагере, был Борис. Помимо него, из – скажем так – «старших» людей были несколько проповедников. Кто-то оставался на весь заезд и находился в постоянном контакте с молодёжью, а кто-то приезжал с города лишь на время. Как и говорил Никита, строгих правил, как таковых, не было. Все щепетильные моменты не вызывали вопросов, – каждый просто жил по тем принципам, которые давно стали для него естественными. Целомудрие и чистота в отношениях между молодыми людьми воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

Дежурства девушек на кухне – в помощь поварам – и хлопоты парней по хозяйственной части, не оспаривались ни кем. Напротив, каждый искренне выполнял своё дело, не ожидая благодарности.

День начинался в восемь утра. Хотя, кто хотел – мог встать и раньше. Таких, правда, было немного: вечерние посиделки у костра нередко затягивались до глубокой ночи. Сначала – завтрак, затем общение в малых группах.

Эти группы были особенно важны. В самом начале заезда вся молодёжь делилась на несколько команд, чтобы каждый мог участвовать в разборе Священного писания. После завтрака группы расходились по территории, читали выбранный отрывок из Библии и размышляли над ним. Это сближало. Давало возможность высказаться. Задать вопросы. Понять, как думают другие.

Следом – уборка. Несмотря на общее чувство ответственности, палатки и территория всё равно нуждались в ежедневном наведении порядка. Но и эта часть лагерной жизни воспринималась легко – без недовольства, с охотой.

Вы, наверное, сейчас недоверчиво думаете: «Какие-то они уж слишком идеальные». Но они действительно были такими.

Собрание проводили под руководством одного из старших, по очереди. Да, звучит необычно. Даже немного настораживающе – словно какая-то секта. Простите. Но на самом деле, всё было просто и честно. Проповедники раскрывали определённую тему, после чего снова собирались группы – теперь уже для обсуждения услышанного. Эти общения напоминали небольшие семинары, где каждый мог участвовать и быть услышанным.

Потом – обед. Который, надо сказать, каждый раз вызывал восторг у молодёжи. После обеда – игры, свободное время, затем ужин. И, конечно, вечерний костёр.

Сам лагерь был разделён на несколько зон. Территория девушек и парней находилась по разные стороны, и эти границы строго соблюдались. Без надобности туда не заходили. Никогда.

Была особая площадка для вечернего костра. Скиния – большая палатка, где в непогоду проводились утренние собрания. Хотя в этом году погода радовала, и всё чаще встречи проходили под открытым небом. Кухня. Склад.

Ну и, конечно, более утилитарные зоны – туалеты, баня, котёл с горячей водой… но, думаю, о них нет нужды писать подробно. Они просто были – как часть этого отлаженного, тёплого, доброго мира, где каждый знал своё место.

ГЛАВА 7

Поскольку в первый день заезда распорядок был немного смещён, собрание решили провести вечером у костра – в той самой, особенной атмосфере, где разговоры звучат искреннее, а люди будто становятся ближе. Несмотря на то, что многие уже знали друг друга, над лагерем повисла лёгкая растерянность – тишина первого вечера, когда все ещё только встраиваются в общий ритм.

Ответственным за первое собрание был Иван Владимирович. Ему было почти сорок, но выглядел он ничуть не старше большинства парней, сидевших перед ним.

Он выбрал тему странноприимства.

– Несколько лет тому назад, – начал он, усевшись ближе к огню. – в нашу церковь ожидалось много гостей из-за границы. Я был тогда совсем молод. С того времени много воды утекло, но урок, который я тогда получил, помню до сих пор.

Он замолчал на секунду, словно прислушиваясь к треску поленьев, а потом продолжил:

– Мне не очень-то хотелось принимать у себя дома незнакомых людей. Я даже с досадой думал, что кто-то из них будет у нас жить. Не то, чтобы я был не гостеприимным, просто… уставал на работе. Хотел тишины, покоя, своей кровати. А если дома будут гости – придётся думать не только о себе. Но слава Богу, всё прошло хорошо. И та встреча осталась в наших сердцах ка доброе воспоминание.

Он чуть улыбнулся, вспоминая, потом лицо его снова стало серьёзным.

– А через полгода мне предстояла поездка – особая, важная, первая в моей жизни, да ещё и в другую страну. Всё складывалось отлично, но в последний момент мне пришлось отказаться. Причины сейчас не важны, они к теме не относятся. Но тогда мой лучший друг сказал мне: «А помнишь, как мы не хотели принимать тех людей у себя? Не хотели терпеть неудобства. Смотри как всё обернулось…»

Он снова замолчал, и на этот раз – надолго. Глядел куда-то в сторону, словно возвращался в те события.

– Это заставило меня задуматься. Очень сильно… Как мы хотим, чтобы с нами поступали люди, так и мы должны поступать с ними. Я не хотел быть связанным. Искал тысячу причин чтобы избежать этого. А потом… познакомившись с теми людьми, почувствовал какое-то родство. Я не знал их раньше. Многие были старше меня на пятнадцать-двадцать лет. Но нас что-то связывало. Вернее, Кто-то.

Он взглянул в лица тек, кто сидел перед ним, затем перевёл взгляд в сторону тёмного леса.

– И этот Кто-то преподал мне в будущем важный урок. Когда я готовился к поездке, связался с несколькими людьми, надеясь на помощь. Все были доброжелательны, но в итоге… никто так и не смог мне помочь. Я тогда подумал: я не захотел принимать людей – и теперь меня тоже не принимают. Сильно? Очень.

Иван Владимирович на время снова замолчал. Теперь он смотрел уже не в пустоту, а прямо в лица ребят. До этого он был где-то далеко, в своих воспоминаниях, сейчас же – вернулся.

– Дорогие… – наконец сказал он. – Не забывайте, что в Библии сказано: «…был странником, и вы приняли Меня; … так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Огонь потрескивал. Над лесом медленно поднимались звёзды. Никто не спешил заговорить. Молчание было не тягостным – скорее, наполненным. Каждый что-то чувствовал внутри. Может, узнавал себя. Может, задавал вопросы.

Это была особенная первая ночь.

ГЛАВА 8

– Ян, ты спишь? – прошептала Лида, слегка толкнув подругу в бок.

Ей не спалось. В голове крутились мысли. Слова Ивана Владимировича не давали расслабиться даже сейчас, когда она уже лежала в спальном мешке. Лида всё думала и думала. И устав думать в одиночку, она решила поделиться своими переживаниями с подругой.

– Уже нет. – сонно ответила Яна. – Что случилось?

В палатке они были вдвоём, поэтому могли спокойно поговорить. В последней большой палатке не оказалось мест, и, когда в закромах нашли маленькую на двоих, девушки не стали возмущаться – наоборот, обрадовались, что будут жить вместе. Именно это и дало Лиде смелость заговорить – никто не помешает.

– Ты помнишь, о чём говорили у костра?

– Ну конечно.

– Знаешь… Я всё никак не могу убрать его слова из головы. Они будто выворачивают меня наизнанку.

– Эй! Ты чего это? Ну-ка, рассказывай, что случилось на самом деле.

Лида помолчала, будто собираясь с мыслями. Вот так всегда: в голове – тысяча слов, но стоит начать говорить, и всё будто застревает.

– Это было накануне Пасхи. В пятницу. Я зашла в кафе – нужно было где-то переждать немного времени. Сделала заказ и села за ближайший свободный столик. Через пару минут передо мной уже стояли чашка ароматного кофе и сэндвич. Я надела наушники, потихоньку ела и параллельно монтировала видео. Ты же помнишь, что помимо дизайна я серьёзно занялась этим делом?

Яна молча кивнула. Она хорошо помнила, как радовалась за подругу, когда та прошла курс по мобилографии.

– Именно то видео было полностью моим. И тут ко мне кто-то подошёл и что-то начал говорить. Я была в наушниках, поэтому ничего не поняла. Повернув голову, увидела девочку. Из тех, кто ходит и просит… «Мне деньги не надо. Покушать можно?» – она жестами показала на витрину. «Денег не надо. Покушать…» Я покачала головой. Девочка постояла ещё немного, заглянула в мой телефон и вдруг спросила: «О! А это ты, да?» В её голосе было настоящее восхищение. Я не помню, что ответила. Да и ответила ли вообще… Она прошла дальше – от столика к столику, повторяя свою фразу. Я была не в силах пошевелиться. Позже только заметила, как администратор вывела её за шиворот, приговаривая чтобы та больше не появлялась… Ты даже не представляешь, что у меня творилось внутри. Когда она попросила еду – я готова была вскочить и купить что-нибудь. Я же часто думала: вот бы пойти и купить нуждающимся продукты. Представляла даже, что именно купила бы. А тут – я…

Лида замолчала. Её дыхание стало прерывистым. Яна поняла – подруга плачет. Беззвучно. Про себя. Вы умеете плакать про себя? Наверное, тот, кто умеет, знает: такой плач громче любого крика.

Совладав с эмоциями, Лида продолжила:

– Я просто… струсила. Не смогла встать при всех и купить ей еды. Не смогла побороть себя. Можешь себе это представить? Я – без комплексов. Я – бесстрашная. Я – та, кто не боится чужого мнения. А я… струсила. В ночь я не могла уснуть. Груз вины и боли придавил меня. Перед глазами – та девочка. Её голос. Такой робкий. И моё молчание. Мне было стыдно. Стыдно, что я стала свидетелем, как её выгоняли, и ничего не сделала. Не знаю, что чувствовали другие. Но эту сцену видел мальчик лет пяти. Он сидел у окна. Его мама ушла делать заказ, а когда вернулась, он что-то ей сказал. Немного испуганно… Яна… мне так стыдно… Я стояла ночью на коленях и не могла остановить поток слёз. «… Я был голоден – и вы не накормили Меня… так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» – эти слова гремели в голове. Это была не просто пятница. Это была Страстная пятница. День воспоминания о страданиях Христа. А я… прошла мимо. Какой пример я подала другим? Может, не стоит сильно загоняться, но мне было плохо. Очень. Я сразу вспомнила один детский рассказ – там говорилось, как люди не узнали Бога. Я прошла мимо нужды ребёнка. Значит, я прошла мимо Бога? Я молилась за ту девочку. Просила прощения у Бога. И тут, хочешь верь, а хочешь нет – комнату озарил свет. Я открыла глаза, думая, что в соседней комнате включили лампу. У нас же в дверях – стёкла, и свет из соседней комнаты всегда видно. Но свет был не в соседней комнате. А в моей. Зажглась лампочка, которая давно уже не работала. Иногда она мигала при выключении, но чтобы сама – никогда. Сначала слабо. Потом ярче. Я смотрела в потолок, боясь дышать. Я так сильно ощутила Его присутствие. Бог словно спустился, чтобы обнять меня. Представляешь?!