Сага о Валькирии. Княгиня Рогнеда

Глава 1 Плаванье Скиталец

Ладья покачивалась в холодном, враждебном, бесконечном море. Воин, черный ворон, и семилетняя девочка были в ней. Девочка тихо плакала. Она не понимала, почему какие- то сильные руки вырвали ее из родного дома, отобрали у заботливой и сильной женщины с ласковыми руками, и бросили в ладью, где и узрела она черную птицу Локи и разрыдалась. Рядом был только отец – сильный, но яростный, от которого исходила тревога. Она громко плакала, и радовалась тому, что здесь не одна, а со своим отцом. Но никогда прежде не видела таким угрюмым и подавленным, и хотя ничего не понимала, но предчувствовала перемены. И потому от ужаса зарыдала еще сильнее.

Ребенок не мог многого знать, и хотя росла она сильной и закаленной и никаких трудностей не боялась, но слишком все было странно и необычно, холодно и жутко. И что- то подсказывало юной красавице Рогнеда, что она навсегда покинула родимый свой дом, а если не погибнет в бескрайнем море, то останется несчастной и одинокой до конца дней своих. Но откуда могло в детском сознании возникнуть такая безысходность? Она не знала этого, понятия об этом не имела, – все было кончено, и кончено навсегда. Но невозможно плакать слишком долго, слезы кончаются рано или поздно.

Отец кажется, дремал. И тогда она тихонько разбудила его и спросила о том, куда и зачем они едут.

– Мы доберемся до земель русичей. А потом когда-нибудь вернемся назад.

Он не сказал о том, что они с родным домом разлучатся навсегда

– Там пусто и страшно?

– Я буду защищать тебя, дорогая. Ты ни в чем не будешь нуждаться

Князь русичей ценит меч и воинов бесстрашных. Я не останусь там без дела.

– А нельзя было оставаться дома?

– Это было невозможно, – отрезал он, замолчал и долго смотрел на неподвижное море. Он не мог ничего объяснить – не находил слов. Может быть когда-нибудь потом, когда она станет взрослой, она, может быть, поймет то, что случилось. Пока она испугана и растеряна, и не стоит отягчать ее страдания.

В это время ворон пронзительно каркнул, так, что она вздрогнула, и воин очнулся и поднял ресницы.

– Откуда он взялся тут, и почему он в твоей ладье? – удивленно спросила Рогнеда.

– Он будет с нами и его надо беречь пуще всего на свете. Ты же знаешь, что вороны – священные птицы, а с тем, кто теряет их – большие беды случаются, запомни это, девочка моя.

Он знал, что она запомнит это, непременно запомнит, и потом вспомнит, когда что- то случится. Море начало вдруг тревожится. И отправлялись они в неизвестность, даже представить себе, что и как там будет – невозможно.

Рогволода припомнил рассказы стариков, о том, как появилась в их мире княжна пленная славянская вместе с сыном своим – последним из их рода, как призвали его снова на земли русские. И отправился туда Рюрик, помня о долге своем перед предками, когда старик Гостомысл призвал его к себе, умирая. Но не один он поехал, а собрал в свою дружину воинов отважных, которым дома не сиделось больше. Сколько воды утекло с того дня, сколько зим отшумело. Только никто из тех воинов так и не вернулся назад, кто- то сгинул в походах и сражениях с врагами яростными. Но многие дом, земли и покой вечный, как и сам Рюрик, там обрели. И с тех давних пор те, кому не хотелось оставаться без земли и надежды, тоже прощались со скудной землей родной и отправлялись туда, потому что знали, что какой бы князь не был теперь у русичей, он оценит их доблесть и бесстрашие, и без службы они там не останутся.

– Слушая эти рассказы в детстве своем, не мог не представить себе Рогволод, что и ему, да еще не по своей воле туда придется отправиться и там оставаться, без возможности возвратиться назад. Но разве поспоришь с мудрым Одином, а уж с хитрым и коварным Локи – тем паче. И все- таки что- то подсказывало ему, что положение его не такое уж скверное, что нет у Локи власти в том мире, а если принять новых богов и служить им, верно, то, возможно они его защитят, и жизнь его окажется не такой безысходной, как пытался ему сей Бог внушить

«Будем надеяться, что руки Локи не дотянутся до нас, – успокаивал он себя самого, и от этого становилось немного легче и проще жить. Разве мало у него иных дел, может и не будет ему до нас дела никакого больше, что- то отвлечет его, и тогда.

Потом, когда Рогнеда спросила его о богах, отчего они так жестоки и несправедливы, бывают, он остановил ее редко.

– Они не жестоки, они не терпят упрямства людского и тех, кто с ними ровняться собирается.

– Но могущественные боги должны быть благородны, и прощать слабости, – не сдавалась девочка.

Он подивился ее рассудительности и улыбнулся. Наверное, его дочь будет не только красавицей, но и умницей. Но почему Локи не пожалел хотя бы дитя малое? Конечно, он не мог оставить ее там одну, среди чужих, но на новом месте забот у него прибавится. Локи просто хотел ему еще больше досадить, и осложнить его жизнь. И все- таки дочь была самым дорогим, что у него было.

№№№№№№

Ни одной ладьи больше – ни одной живой души, кроме ворона, напоминавшего им о прошлом, не было поблизости. Девочка устало смотрела на волны, стараясь представить себе, как они будут жить дальше. Она не плакала больше, она стала серьезнее и спокойнее, хотя даже отец не знал, что могло твориться в ее душе. Но она смирилась с судьбой своей и кажется, приготовилась ко всем лишениям. Она не хотела больше доставлять хлопот своему отцу.

Впереди неизвестность. Повсюду только вода. И вдруг узкая полоска земли показалась на горизонте. И она устремила туда свой взгляд.

Глава 2 В Одиновом замке

Неспокойно было в чертогах верховного Бога. Там и никогда прежде покоя не бывало, но в эти минуты он чувствовал, что подопечные его, всегда строптивостью отличавшиеся, не дадут его нынче передохнуть и поразмышлять в одиночестве. Один только Локи чего стоит. И вечно он впутывается в какие-то истории, а чаще всего сам их и создает. Он верит в то, что жизнь интересна и полноценна только тогда, когда поединки по всему миру происходят, пари заключаются и выигрываются. Салюты и молнии сверкают в его честь. Ни о какой другой жизни он и слышать не хочет. Дурацкие у него желания и поединки дурацкие – жестокие и никому не нужные. Мудрый Один прекрасно это понимал, но даже его мудрости не хватало для того, чтобы доходчиво это Локи объяснить.

Многие небожители удивлялись тому, как он может терпеть этого типа до сих пор. А с секрет в том и состоял, что при всей его мудрости и порядочности, в глубине души, ему были необходимы дурацкие шуточки и все происшествия, которые устраивал Локи, чтобы убедиться еще раз в собственной мудрости и значимости. Много ли она стоит, если ничего иного в мире не останется, и все будут послушны и рассудительны.

Все должны сравнивать их поступки, обращаться к нему за помощью. И даже легендарный их Тор, которому чаще всего и приходится расхлебывать ту кашу, которую заварил Локи, и подвиги свои совершать, ведь и он без дела останется, если того унесет из миру в неведомые дали. Только пока тот среди них остается. Все они и чувствуют себя сами собой. Потому и терпит он этого паршивца, иногда злого и жестоко, но чаще всего забавного. Он будоражит их, приводит в движение. Но необходимо узнать, что он натворил на этот раз. Дурные предчувствия никогда не обманывали Верховного Бога.

На этот раз появился Тор, из чего следовало, что все происходило на земле. Он и поведал историю о Рогволоде, и о страшном условии, которое поставил Локи перед отважным воином. И взглянул Один на землю. Лодка качалась на морских волнах, две едва заметные фигурки мирно спали в ней, но это он скорее предполагал, чем узрел единственным глазом. И после этого он снова повернулся к Тору.

– Я не слышал еще эту историю. Но ничего страшного в ней не вижу, – бывало и хуже, – припомнил он о чем-то своем. Чего же ты от меня хочешь,

али с Локи в первый раз столкнулся? Он у нас всегда так действовал, и ничего мы с ним поделать не сможем, как бы не старались, таким он был, таким и останется. Он самодовольно взглянул на героя, про себя отмечая, что тот в последнее время таким чувственным и неуверенным в себе стал казаться. Разве в славной его юности, когда все только начиналось, могла его интересовать какая-то заурядная история, про неведомого воина, которому вздумалось спесь и дурь свою перед богом хитрости показывать? Но и погибели – то не было на счету Локи, а только изгнание, словно это суровое наказание, да со временем он еще и благодарен ему будет за то, что все так вышло. Вот и Локи прежде просто так не остановился бы и уж точно непокорного укокошил, а тут изгнание – велика важности. И говорить даже о том не стоит.

Кажется, он увлекся собственными размышлениями, а Тор говорил, и глаголил он пламенно и страстно.

– Поединок должен быть честным и равным, и негоже богам до обмана отпускаться, конечно, если они Боги еще. А там с самого начала все было ложью и плутовством. И глупо отправлять к врагами нашим самого мужественного и отважного из воинов. Этот подлец снова взялся за старое, всего прошлого ему мало оказалось. А со временем он что-то и похуже придумает, кто бы в том сомневался.

Но Тор замолчал на полуслове, в тот миг Один знак ему подал, и чувствовалось, как все в груди его богатырской клокотало.

– Не смей оскорблять одного из богов, и не самого худшего из нас. И относиться нам следует друг к другу с почтением, что бы ни происходило.

В глубине души Один понимал, что он требует от Тора невозможного, но от сказанного отрекаться не собирался.

– Я не понимаю, отчего ты так возмущен, ведь этот парень, если он так силен, может тебе соперником быть и возможно о тебе как раз, и заботится тот, кого ты полчаса грязью поливаешь.

Наверное, эта речь была большой глупостью, ведь ему самому неуютно стало от сказанного. Но и мудрецы порой глупости глаголют, когда чувства их одолевают.

– Не обо мне он думал, если бы вообще думал, то ничего подобного не случилось. И не говори, что я не упреждал тебя о том, что хваленный твой бог нас доведет как всегда до беды. Тор готов был уйти, но не получил на это позволения, и потому снова открыл рот.

– Верни Рогволода назад, или… – он помолчал одно мгновение перед решающей фразой, или отправь меня вместе с ним в жуткое это путешествие.

Но, кажется, это была последняя капля, выведшая Мудрого бога из себя, и он взревел почти:

– Никаких условий, он продолжит свой путь, а ты тут останешься, нечего по чужим землям шастать да чужим князьям служить. И без тебя там немало воинов отважных князькам земли добывают да девок славянских брюхатят, а в теплом климате вы вовсе разогреетесь. И что от славного моего воинства останется. Я поговорю с Локи, он будет реже свои дурацкие поединки устраивать, но это дело решенное, и напрасно ты ноги бил. Он оборвал себя самого, решив, что слишком долго с богатырем разговаривает, и погрузился в полусон размышлений, не обращая внимания на происходящее.

«Какая наглость, – возмущался он, – Тор, конечно, отважнейший из воинов и героев, немало саг о нем сочинили и еще сочинят. И может быть, со временем он среди богов окажется, если свои занудством надоедать не особенно будет, но кто ему позволит врываться к Верховному Богу и требовать от него наказания для другого бога. Локи тоже хорош, но это еще не значит, что с ним, как с простым смертным поступать нужно. И как бы хорош не был этот неведомый воин, не такая уж он важная птица, чтобы из-за него покой нарушать и глотки свои рвать.

Все это наглость небывалая – новая битва, глупости полные. Никто не оспаривает его верховной власти. Да и с кем он в новую битву пойдет, когда все его чудовища сгинут, и от них ничего не останется больше. Нет, мальчишка о чем-то совсем другом говорил. Все они научились загадками изъясняться и, поди, разбери, даже если ты из источника мудрости пил, что у него на уме. О чем он недоговаривает, особенно после того, как ты сам прервал его. Но чем дальше размышлял Один, тем больше он увязал в болоте философий, а сам все время создавал какие-то воздушные замки. Он понимал, что с этим надо было разом и покончить, все это никому не было нужно. Ничего не выйдет оттого, что Локи по глупой прихоти отправил одного из воинов на славянские земли.

Из всего этого было понятно только одно – он запомнил имя этого воина. И судьба его будет долго интересовать самого бога, хотя как только он пересечет рубеж его владений, так и власть над ним перейдет к княжьему богу Перуну и солнечным богам. И он бессилен будет, и наказать его, и помочь ему.

Локи тоже отступился, и там он понимал, что все будет совсем иначе, но что поделаешь, мало ли кто пересекает рубежи, они и не подозревают, что и без пожеланий своих меняют богов. Может быть, родные боги и остаются в душах их до смертного часа, но власть уплывает, как туча над головой, а чаще всего они совсем без богов остаются – новые не принимают, а старые помочь не могут. Как жил тот самый легендарный Рюрик, сколько из-за него было ссор и споров, сколько стрел металось друг в друга. Но с ним проще, Перун не мог не признать и не принять его. И значит, он забыл о нем, об Одине и перешел к другому Богу. Перун, конечно, свой род от Олимпийцев ведет и страшно гордится этим, но надо сказать, что единственный из всех, парень он боевой, ему доверять можно. Но Рюрик князем их верховным стал, а сотни безымянных воинов, которых славяне в насмешку варягами называют, как они там должны были себя чувствовать, только на собственные силы и, надеясь. Ведь Перун капризен и непостоянен, ему и самому приходится вести войну в Сварге своем, и постепенно свое первенство доказывать, а уж славянам его, тем паче. И с чужаками они сражаются, и с братьями, и с теми, кто уверен, что его обошли и не получили он него того, что полагается ему. Тут не один десяток громов и молний понадобится, чтобы все это утихомирить, а может быть и сжечь дотла. Он-то не сомневался в этом ни минуты. И по воле Локи окаянного он отправлял к славянам и к Перуну еще одного воина – храброго да отважного, в их неразберихи и вечные распри. Освоившись там, этот парень непременно станет воевать, потому хотя бы, что ему для себя самого земли следует получить. А чтобы не бедствовать и богатство у иных отобрать, при его силе и ловкости это нетрудно сделать будет. Но для этого надо все-таки бороться, потому что драгоценности и злато никто просто так еще не отдавал».

Давно хотел остановить Один размышления свои, но так увлекся, что и время для него остановило свой бег.

Глава 3 На небесах и на море

Один готов был забыть хотя бы на время всю эту историю. Но сам Локи, тот о котором они только что говорили с Тором, предстал перед ним. Он был огромен, дороден и лукав. Он казался даже красивым, если бы не эта ядовитая усмешка и тень превосходства над всем миром и над самим Одином, не сходившая с самодовольного лица его. Он знал, что мальчишка побежит к Одину. Уж больно он возмущен был, когда обо всем узнал, и наговорит ему черти чего. А тот распалится и придумает какое-нибудь гадское наказание (с тех пор, как он из источника мудрости хлебнул – совсем несносен, стал) и тогда ему придется позориться перед всеми, и все из-за чего, из-за какой то глупой забавы. Как смеют они объявлять кого-то из людишек самым сильным. Разве мало им Тора этого дерзкого и задиристого, от которого и житья никакого не стало. Он тогда посмеялся только и позволил по доброте душевной, и что вышло, этот паршивец теперь себя богом считает, во все дырки нос свой сует, без приглашения к самому Одину прется, чтобы нажаловаться ему обо всем первым. Да еще и приврать при этом немало. И никакого сладу с ним нет, и быть не может, и даже Локи его не находит. А если их разведется несколько таких шустрых, что тогда ему делать останется? Он понимал, что должен бороться с ними нынче, не откладывая этого дальше, хотя бы ради собственного покоя и уверенности в том, что никакой человек не станет мешать тебе на пути твоем праведном. Тора поздно куда-то прятать и отправлять после героических делишек и последней битвы сладить с ним невозможно. Но можно оставить его в одиночестве, за одним и уследить проще, к скале, какой приковать или в пещере запрятать. Но если их хотя бы два окажется, тогда все пропало. Размышляя так о жизни своей тяжелой, дошел Тор до покоев Одиновых и навострил уши, но там была полная тишина, а если мальчишка и был тут, то вероятно уже успел смотаться. Но это даже к лучшему. Потому что один на один беседа всегда приятнее, и никто не сможет уличить тебя в обмане. А пока разбираться станут, все и забудется, а запутать не трудно даже мудрого Одина.

Один только выглядел суровым, на самом деле мальчишка спокойно обошел его по всем статьям.

– Скажи-ка мне, что это ты там еще вытворяешь, – спросил он почти яростно, и какой суровой свою одноглазую рожу сделал, что Локи решил прикинуться дурачком несмышленым. Но прежде пообещал, что непременно напомнит обо всем Тору.

– А о чем это ты. Я много чего совершал, о чем же донесли тебе твои наушники верные, не знаю.

– Тебе тоже не мешало бы язык свой поганый отдать да мудрости испить, -посоветовал Один.