Во имя порядка. Кузница судеб

– Хорошо, что вы предлагаете? – спросил легионер и коснулся губами прекрасного напитка, смакуя всю его сладость.

Первосвященник не стал отвечать прямо. Маттоми заметил в его взгляде строгость и прямоту намерений, удивительную крепость духа. Он сделал уверенный шаг навстречу охотнику и оглядев того с ног до головы, тепло спросил:

– Скажи, сын мой, что тебя привело на то заседание? Я видел тебя среди прочих других и лицезрел подвиг в битве с мирадом.

– Я не думаю, что это… лучшее время и место, – тихо произнёс Маттоми, встречая внезапно нахлынувший груз стыда, но почему-то ем кажется, то именно сейчас слова об этом могут спасти его положение, способный переломить бесчеловечности дух префекта.

– Говори, ибо сейчас не время для тайн, – напирает Первосвященник.

Его взгляд столкнулся о молчаливые взоры всех присутствующих. Ему показалось, что каждый присутствующий ждёт страстной драматичной речи от него, пламенной истории из жизни. Тяжесть взглядов заставила парня дрожащими губами начать говорить:

– Отец… ради него я здесь. Ему нужны деньги на лечение, он страшно болен, а апотекарии требуют за лекарство не менее десяти тысяч эндеральских медяков.

– Это же то за лекарство такое?

– Неважно… всё началось с того, то я решил пойти и надраться в зюзю после диагноза местного апотекария. Не знаю, то вело меня тогда… просто хотелось отдохнуть и найти работу, – голос Маттоми стал бедственнее, руки вспотели и в ногах появилась дрожь. – Я… я… год тому назад было трудное время. Святой орден особо не заботился о нас, денег еле-еле хватало на еду. Мой отец слёг с лесной лихорадкой5. А мне тогда предложили сыграть. Сначала на десять медяков, а потом на сотню… мне просто начало везти, – в конце речи усмехнулся Маттоми, – и я решил сыграть по-крупному. У меня в собственности было старое родовое поместье, ценой в семь тысяч медяков. Я надеялся, что смогу выиграть, что смогу и отца спасти и заработать на безбедную жизнь. Папа отдал мне его, переписал. Он сказал – «сынок, ты достаточно взрослый… так владей им мудро». Всего одна победа… всего одна… и я бы всё закрыл.

– И ты поставил родовое поместье на кон в игре?

– Я не знал, то творю! Просто не ведал. Азарт, надежда и гнев – они пьянят не хуже вина, – Маттоми опрокинул лицо в шероховатые ладони, в груди возникло неприятное колкое чувство, такое ощущение, как будто в ней поселилась ехидна.

Память могла бы и выдать образы того вечера, рассказать охотнику о том, что было, но чувство стыда настолько сильное и пламенное, что любой образ пред очами моментально сжигается совестью. Но несмотря ни на что память напомнила, как он, совсем немного выпив, встретился с игроками в карты, которые предложили всего пару партий за десяток медных монет.

«Почему бы и нет», – подумал охотник, садясь за карты… чувствуя отчаяние из-за невозможности приобрести лекарство для отца. Он думал, что благодаря этому сможет отблагодарить мать и отца, благодаря которым он хоть что-то представлял в обществе, из-за усердия которых он стал сносным охотником и торговцем. Деньги от игры он надеялся пустить на то самое треклятое снадобье.

Не забудет он, как они стали повышать ставки и по-видимому специально проигрывать, что он ставил больше и больше. Остро ощущается та секунда, когда ему предложили сыграть по-крупному, и он сделал роковую ставку.

«Что могло случиться? Они же проигрывали… они не могли выиграть. Как я так мог оплошаться?». – вспомнил парень и терзавшие его в тот момент мысли… пришедшие с диким осознанием собственного стыда и омерзительности поступка.

Игра в карты превратилась в «парад» чувств столь мерзких, что несчастному Маттоми захотелось буквально умереть. Игроки, после победы, заставили его подписать договор на передачу имущества на основании «соглашения на пари», которое он лихо расписал перед тем, как сел за карты. И Маттоми не мог не согласиться с поражением. Дрожащей рукой, словно пьяный, он поставил на веленевой бумаге пару чёрточек, подтверждая кабальную сделку. Несмотря на то, что Святой орден порицал азартные игры, считая их греховными делами, но относился к договорам и соглашениям весьма серьёзно и отступление от исполнения соглашения как минимум могло сулить драку, которая за него закончится жизненно опасными увечьями, а в худшем… явились бы исполнители Святого ордена, возглавляемые хранителем и выполнили бы условия договора силой оружия.

Он не мог забыть, как подошёл на следующий день к постели больного отца, как долго сомневался и мялся, как со слезами рассказал ему о проступке и как он молча отвернулся к стене. Память приводит и отрывки того, как он дал клятву искупить вину. Перед всеми высшими силами, перед отцом он дал обет, что сначала найдёт лекарство, а затем и выкупит поместье.

Из памяти парня вырвали слова коменданта гарнизона, предтечей которых стало журчание вина графина:

– Охотник, ищущий искупления за пьянку, которая поставила его семью на край голодного существования, странная тёмная аэтерна, не весть откуда появившаяся, и ватир, который провалил задание и оказался в тюрьме, – язвительно обозначил Префект, допивая вино. – Вот эта компания во истину пригодная для этого захолустья. Прям находка.

На миг предстала улыбка отца пред мысленным взором парня. Он вспомнил, как Аларит улыбнулся ему в тот момент, когда Маттоми подстрелил своего первого оленя. Отец и сын вышли на охоту, где мальчик показал всё, что усвоил заботливо переданное отцом. Это ещё больнее укололо его сердце, ибо затем мысль испытала его целой вереницей болезненных чувств, вызванных памятью о том, как родитель вернулся с сине-багровыми пятнами из леса… одним из признаков лихорадки. А затем наступили мучительные дни бесплотного поиска спасения, папа увядал с каждой неделей, пока совсем не смог передвигаться. Охота и торговля легли на плечи Маттоми, который делал всё ради родителей. Уэлисса, мать его, как могла работала на полях, принося весь возможный урожай. Святой орден строго требовал, чтобы все излишки, которые соберут крестьяне, отдавались в казну верных последователей дела Мальфаса. Циркуляры с холодным бессердечием определили, сколько нужно крестьянам для жизни, а забрать всё остальное – преступление против «святой» теократии.

Его охота, попытка вырвать жизнь отца из рук смерти – это компиляция случайности, когда была подхвачена болезнь, и её скоротечности, жестокости Святого ордена в исполнении норм и его попустительства на азартные игры. В конце концов это исполнение долга, суть которого исправить грехи прошлого… ради отца.

– Фариам, а каков ваш путь? Тоже есть история драмы? – спросил Жак, опустошая второй бокал.

– Нет, – фыркнула девушка. – Вам какое дело до моей истории? Я же – порождение демонов, с проклятой кровью! Убить меня – вот что бы сделали ваши собратья по расе.

– Эндеральцы? – улыбнулся Жак. – Само собой! Большинство из нас вас бы гнало как последовательницу чёрных сил. Но мне интересно, что могло привести вашего брата сюда.

В ответ Префект услышал лишь молчание, испытывая на себе недоброжелательный взгляд Фариам. Впрочем, и ему нет особого дела до неё, и он переключается на скорейшее разрешение этой проблемы:

– Итак, я услышал историю, и что мне теперь делать с ним, а Первосвященник?

– Он, – Первосвященник указал на Маттоми, – готов искупить грехи прошлого, готов встать на путь исправления. Ему только нужна достойная опора и шанс. В конце концов легион просто нуждается в новобранцах.

– Что!? Ты мне предлагаешь взять в армию ещё вчерашних лишенцев?

– У них же есть достоинства, – сурово настаивает Первосвященник. – В конце концов, сейчас не время разбрасываться людьми.

– Да… твои документы, ты… хоть знаешь, что попало в твои руки?

– По-видимому билет на свободу и лояльность армии, – сыронизировал Маттоми.

– Ты даже не представляешь, что тебе удалось добыть, Маттоми, – Жак положил на стул кипу листов, бережно её расправляя. – Это карта с расположением войск врага. Если её рассмотреть внимательно, то можно увидеть, что Железное Королевство сняло практически все силы с северо-востока, оставив внушительный гарнизон в монастыре Вестгард. И они готовятся к сокрушительному наступлению.

– И сколько врагов идут к вам?

– Я не буду скрывать… смысл? Противник, судя по данным, сосредоточил ударный кулак в тридцать тысяч воинов. В лагере… всего пять тысяч. Если они прорвутся, то перед ними откроются просторы Сердцеземья, населённые фермерами и крестьянами. Что смогут сделать простые люди против поборников Железного Королевства?

Посыл Жака подхватил и грозно твердящий Первосвященник:

– Мы – последний оплот пред наступающей тьмой. Мы – единственные, кто сможет сдержать наступление врага, если оно начнётся. Если этот лагерь падёт, то в опасности окажется Арк, Златоброд и даже Речное!

Маттоми не мог не оставить эти слова без чуткого внимания. Отец нуждается в помощи, но что он сможет сделать, если он умрёт, если родителей убьют, а родовое поместье сожгут дотла? Ничего он не сможет сделать, и сейчас есть шанс отплатить родителям за заботу – защитой их от сторонников зла, считающих себя проявлением добра.

– В конце концов, легион может щедро заплатить, за подписанный контракт, – поднадавил Префект, зная, что ему нужен сейчас любой воин, да и особенно такие, что смогли поднять бунт в тюрьме и убить опасного врага.

«Думаю… это будет лучший выход из этой ситуации», – стал размышлять Маттоми, сложив руки на груди. – «Или контракт, или от меня могут избавиться, как от бродяги, заблудшего незнамо куда». Это давит на него и заставляет нехотя сделать выбор между войной и устрашающей неопределённостью:

– Вы принимаете в армию? Где записаться в войска? – спросил Маттоми. – Если есть возможность заработать, если есть шанс получить деньги за нашу работу, то я согласен, – Маттоми обратил лицо к арпу. – Шэхкац, ты же со мной? Дело Гильдии подождёт, пока мы будем спасать страну… ради денег, конечно.

– Да-с. Я-с тобой, – чуть поклонился арп.

– В таком случае – я как Префект и командующий армией, предлагаю вам вступить в ряды легиона. У нас осталось не так много подразделений, в которых ты сможешь начать службу.

– А что касается денег? – спросил Маттоми.

– Хватит, чтобы вы могли исцелить отца. Бюджет этой кампании исчисляется миллионами медяков, так что и вам перепадёт достаточно, – Префект поднялся с кресла и встал напротив приведённых; его лицо обрело странную хладность, несмотря на алость щёк от вина, а голос выразил строгость. – Фариам, готовы ли встать под знамёна Первого легиона? Я понимаю, что вам это не… приятно, но мы готовы вам предложить помимо денег положение в иерархии, которое способно обеспечить защиту. Вы сможете… достигнуть целей, которых придерживаетесь, – проникновенно произнёс Жак, и Маттоми чутко уловил – Префект знает больше, чем он.

– Вы… предлагаете… мне… вступить в армию после того, как я побывала у вас в плену? И чтобы я, из рода тёмных аэтерна, встала на службу людям… вам, которые ничтожны и хрупки, да и считающие нас демоническими отродьями.

– Да, – холодно ответил Жак, скрестив руки на груди. – Мне нужен каждый воин. И даже ватир сойдёт с арпом.

– В каком же вы отчаянии. Неужто наследство армий коронной земли Мальфаса настолько жалкое зрелище!

– Мы – наследники не просто Единой Армии Эндерала, а тех самых пехотных полков Аркской стражи, которые нескончаемые года несли неусыпную службу на нашей земле. И мы столкнулись с врагом, который тысячелетия вынашивал планы захвата Эндерала, таясь в тёмных норах континента. Мы столкнулись с мощью того существа, которое существовало от начала цивилизации и пришло сюда с колоссальными войсками. Мы выдержали удар десятикратно превосходящих сил у Фогвилля. И мы всё ещё живы… Фариам.

– Я не вижу смысла бороться за Эндерал. Не моя страна… не мои родичи гибнут. Мне глубоко плевать, – покачала головой девушка, тронувшись чёрного смольного волоса.

– В таком случае я вынужден буду выдать вас посольству ваших собратьев. Раз вы столь высокого мнения о них, то я вам предлагаю возвратиться к ним.

– Хорошо, – скрипя зубами согласилась аэтерна. – За такую цену я готова пойти на службу к вам.

– Арп, ватир, тёмная аэтерна и человек. Вот это пополнение для легиона… но, впрочем, какое время, такие и меры мы примем для нашей защиты, – Жак кивнул и снова вернулся за стол; его рука коснулась красной книги и отвернула обложку.

Краем глаза Маттоми увидел линованную бумагу, где всё чёркано-перечёркано карандашом. Целые листы наименований и неизвестных названий, которые перечёркнуты целыми абзацами.

– Что ж, у меня есть свободные места. Глупо вас использовать, как обычных пехотинцев для общевойскового боя. У меня практически нет ничего, чтобы могло вам подойти. Есть конечно возможность вас определить в сводную особую когорту. Да, в принципе так и сделаем, – с этими словами Префект сделал пару отметок в книге.

– А есть возможность присоединиться к другим силам? – спросил Маттоми.

– Не думаю, что рыцари Маркизата, Святой орден или кто-либо другой вас готов будет принять. У них бойцов полно, денег мало, а вот у нас ситуация иная… кроме денег, конечно. Но чем заплатить мы вам найдём.

– Что ж, в таком случае мы с вами, – кивнул Маттоми.

– Хорошо… очень отлично. В таком случае, все вы свободны. Можете идти, получить всё положенное и готовиться к первому заданию. И не забудьте забрать аванс в таком случае, – распорядился Префект и махнул рукой.

Своё словно внёс и Первосвященник:

– Сигизмунд, мой верный инквизитор, в бытности не менее ревностным хранителем отправится с вами. Это будет благословением Церкви на вашу службу.

Сказав это, предводитель Церкви решил покинуть залу. Маттоми же задумался… столь интересное отношение Префекта к Фариам, и всё говорит о том, что он знает о ней больше, нежели остальные. Удивительная настойчивость Первосвященника, который явно преследует цели иные, чем легион. Во всяком случае – выбор сделан и теперь предстоит охотнику стать легионером.

– Вот, – встал с бумажками Префект. – Всё готово. Вам осталось подписать контракты, и вы официально присоединитесь к нашим войскам.

Маттоми не особо долго противился. Перо в его пальцах оставило филигранную подпись, и он особо даже не рассматривал текст соглашения. Он знал, что перед ними не шельма с кабальными сделками, а представитель государства… которое, впрочем, было не лучше игроков в карты в стремлении одурачить.

– Чудно, – улыбнулся Жак, собирая четыре контракта, и дивясь тому, как ватир смог удержать перо и не порвать тонкую бумагу. – Теперь вы солдаты на службе Сената и должны помнить о своих обязанность пред страной. А вас, Фариам… не смогут больше беспокоить «призраки прошлого».

– Что за «призраки»?

– Неважно, – грозно произнёс Жак. – Теперь идите к квартирмейстеру. Пусть он вам выдаст форму и оружие. После чего отправляйтесь в расположение когорты и готовьтесь к операции.

Закончив, их отпустили. Маттоми направился прочь из главной башни, а за ним трое его спутников. Сигизмунд не стал идти с ними, сказав, что отправиться сразу в расположение сводной когорты. Во дворе охотника ждала всё такая же серость – вокруг все так же рутинно исполняли обязанности – офицеры руководили жизнью лагеря с холодным на грани истощения рассудком, сержанты сурово вели занятия, караульные подобно молчаливым тёмным изваяниям застыли на постах, патрульные понуро бродили по лагерю, да и остальные воины были заняты повседневными задами. В пределах серых стен, повседневно-надоевшая деятельность, под свинцово-тёмным небом морально изматывала не хуже, чем длинный переход тело.

Вышедший легионер махнул им рукой, и они направились за ним, прочь из центральной части Кроссватча, погружаясь в глубь многопалаточного лагеря.

– Шэх, как же ты нашёл меня? – спросил охотник, посматривая на сгорбленную чёрную фигуру арпа, отлично вписывающуюся в здешний пейзаж.

– Связис-с. Гильдия-с с помощью сети информаторов-с выяснила, куда летел мирад-с. А потом-с дело техники-с. Старшина позволил-с тебя искать-с.

– Хорошо. Спасибо тебе огромное. Без твоей помощи я бы сгнил в здешнем лагере, а теперь мы солдаты.

– Не совсем, – произнёс легионер, укутанный в алый плащ. – Члены сводной особой когорты имеют статус… как бы вам объяснить… капралов что ли.

– Этот класс воинов был в аркской армии старого образца, – обозначил Маттоми. – Сейчас… да нет его.

– Я не знаю как их назвать. Но они наголову выше обычных легионеров, вроде меня. Впрочем, вы всё сами увидите.

– Старшина-с сказал. Что ты это заслужил-с, – из-под чёрной мантии появилась серая волдырчатая бледная когтистая лапа, сжимающая мешок с монетами. Тут же его подхватил Маттоми, весело подкинув.

– Спасибо. Это очень выручит меня, – обрадовался Маттоми, чувствуя серебро в руках и вспомнил часть тюрьмы. – А те арпы… из лабораторий. Что ты можешь о них сказать?

– Проклятые существа-с! Не наша плоть и кровь-с!

Разговор мог продолжиться и дальше, но из пейзажа серости послышался возглас неприязни и ксенофобии:

– Ублюдки!

– Что тёмные аэтерна, что ватиры, что арпы – все они сучьи отродья! – раздался глас поддержки от одного из слуг Маркизата – это воин в зелено-алом табарде с геральдической лилией на груди.

– Заткнулись, суки! – фыркнул легионер, резко обернувшись. – Занимайтесь своими делами!

– Ты нам не указ! – поддерживают его сотоварищи по войску. – Это земля отдана нам и неча на ней здесь делать!

Легионер смолчал, продолжив идти к краю лагерю, проходя сквозь ряды зелёных палаток. Маттоми понимает истоки злобы, но не оправдывает её. Арпы и ватиры тысячелетия были врагами всех цивилизованных народов. Они разоряли сёла, вырезали всех подчистую, грабили караваны – сеяли смерть с разрушением, принося горе. Люди и аэтерна не остались в долгу и проводили очистительные походы, сотнями убивая зверолюдей и арпов. Противостояние длиной в долгие годы породило и отношение между расами, Светорождённым оставалось лишь всё это привести в форму буквы закона.

Они обошли множество палаток и участков, прежде чем в каком-то кривом закоулке посреди моря шатров группа вышла к невысоким деревянным ограждениям, похожим на кривой забор. Там их встретили легионеры, выставленные в охранение. Пройдя за него, они вошли в небольшой участок, где всё уставлено слегка покосившимися алыми палатками, среди которых сновали не только воины легиона. Тут Маттоми приметил и латников вместе с панцирными воинами Баронства, и нескольких златодоспешных аэтерна, вместе с стрелками Ост-Эндеральской, вооружённых пороховым оружием.

Они прошли в расположение когорты, где встали под знамёна подразделения – двуглавого орла, сжимающего два меча. Обстановка в лагере всё особо не отличалась от остального Кроссватча – посреди всеобщей серости сверкали начищаемые клинки, воины патрулировали по кривым узким «улочкам» местность, кто-то выполнял задачи, а кто-то потерялся от них. Услышав пару похабных шуток, Маттоми тряхнул головой, стараясь как можно быстрее их забыть.

Их путь окончился в довольно просторной палатке, где в гуще ящиков и плетённых коробов за столиком стоял черноволосый полноватый парень, делающий какие-то записи в толстенной книге.

– Привет. Мне нужна экипировка для новых легионеров, – сходу сказал воин, их приведший и кинул пару листьев. – Вот накладная на них. Посмотри на подпись и печать… сам префект дал!

– Ага, вижу, – взял пожелтевший листок парень и вложил в книгу. – Форма стандартная. Два стрелка, один воин и один… маг что ли? – удивлённо посмотрел на тёмную аэтерна квартирмейстер. – Но ладно. Что по классу?

– Деханы6.

– Хорошо, сейчас найдём что-нибудь из второй категории. Первой-то у меня и не осталось.

Парнишка активно полез в коробы, став рыться среди кучи разной экипировки. Через пару минут Маттоми надышался запахами пота, старых нитей и ржавчины, а на нескольких столиках валялось то, что можно было собрать за месяцы службы будучи использованным.

– Вот то, что мы сейчас можем предложить, – сказал парень.

Возле Маттоми легла выцветшая туника светло-красного цвета, штопанная и местами надорванная. Рядом с ней брякнула кольчужная броня и охотнику даже не пришлось напрягать зрение, чтобы увидеть пару рассекновений колец, новые вставки более светлые, нежели остальное полотно. Короткий зазубренный меч, лишь едва превосходящий по длине кинжалы. Особо в глаза бросилась и ржавчина на поножах, грубые швы на крепких алых штанах и перчатках. Железный аккуратный шлем – разве только он блестел новизной и начищенностью.

У его товарищей обстановка не лучше. Фариам запуталась в чёрно-алой мантии, сдавленной кожаным панцирем. Ватир не мог надеть на себя панциря – мешали рога, а предложенный шлем явно не влезет на козлиную морду. Арп же даже не стал мерить предложенное парнем, ибо комплект стрелка состоял из рванья и хлама ещё хуже, чем у Маттоми.

– Снабжение у нас дурное. Логистические цепи не налажены. Да и практически все ресурсы идут на обеспечение ламетонов Второго легиона, – стал оправдываться квартирмейстер.

– Это же… какой-то мусор! – крикнул Маттоми. – Вы хотите, чтобы мы такое надели!? Вы в курсе, что с такой помойкой вы войны не выиграете.

– У меня другого нет. Это единственное, что сейчас легион может предложить бесплатно, – квартирмейстер хитро улыбнулся. – Но если вы пожертвуете пару монет в фонд имущественного обеспечения, то я может и подыщу, что получше.

– Ах ты крохобор долбанный! – крикнул Маттоми, чувствуя укол жажды справедливости… да и не может он сейчас отдать деньги за экипировку – лекарство для отца само себя не купит, но с другой стороны не в домотканой рубахе ему же идти в бой.

– Согласна! – крикнула Фариам и протянула парню пару рубинов, зловеще перелившихся внутренним сиянием.

– Ты где их прятала? – удивился Маттоми.

– Неважно. Есть места.

– Хорошо, сейчас я найду, что можно вам найти получше, – быстро схватил их квартирмейстер и ушёл в тень между ящиками, деловито приговаривая. – Так, где там были мои запасники.

Маттоми не мог не вспомнить о том, что творилось в своё время в аркской армии времён Святого ордена. Если то, что предстало пред ним следствие чудовищного положения легиона, его масштабных потерь и невозможности выстроить цепь поставок, проявившихся в одном из отдалённых подразделений, то в полках аркской стражи это была естественная картина. Он видел молодых воинов в одежде трёхдесятилетней давности, воины сражались перекованными полуржавыми мечами и топорами, тетивы луков частенько лопались из-за старости. Первый комплект могли выдать и бесплатно, но вот за остальные в случае повреждения в бою приходилось доплачивать. Частенько солдаты тратили жалование не в «Серебряном облаке», главном борделе страны, а у мастеров молота и наковальни, которые творили настоящие чудеса кузнечного дела, «реанимируя» старые доспехи и продлевая им жизнь на пару лет вперёд… одновременно и спасая жизни парней и девушек. Святому ордену не было особо дела до обеспечения, а Советник Тручессы по тылу, часто просиживал штаны в дорогих пивных, время от времени сочиняя небылицы о том, что всё в армии прекрасно, показывая в пример столичный полк. А дальше Орден мало интересовался состоянием войск, ограничиваясь отчётами, прошедшими цензуру. Когда же Велисарий показал всему Эндералу, что можно в кратчайшие сроки общими усилиями переоснастить арию и противопоставить её «западному орлу», одной из лучших армий мира, было слишком поздно – от полков стражи практически ничего не осталось, но злые языки в Храме солнца не уставали шипеть, называя Флава предателем. В конце концов Маттоми посмеялся, вспомнив, что именно Единой Эндеральской Армии и союзным силам удалось разбить два громадных корпуса неримской армии и отстоять независимость страны… одновременно сыграв гениальную политическую игру и сместить Святой орден.

Перед Маттоми на этот раз оказалась новая кольчуга, вместе со свеженькой алой тогой, блестящим шлемом. Поножи и перчатки так же говорили о том, что совершенно недавно они вышли из-под руки мастера.

– Вот это разговор! – потёр ладони Маттоми, смотря за тем, как Фариам помогала затянуть ватиру на спине сплошной панцирь, сверкающий пятнами масла.

– Ты это, не обессуй. Я – единственный квартирмейстер на всю первую цинтрию, и поэтому… у меня уже привычка, навык, выработанный месяцами войны.

Маттоми ничего не ответил, понимая, что значат реалии долгого противостояния и что это одно лишь малых проявлений бедствия. Он более чем уверен, что где-то в тёмных закромах лагеря есть и подпольные игры, и пьянство, и наркомания, вместе с сектами, обещающими спасение за одни лишь ритуалы.

– Вот, – произнёс квартермейстер, положив на стол перед охотником оружие, сильно стянутое тетивой, исполненное красивой волной, и покрытое растительным орнаментом; мужчина, коснувшись дерева ощутил удивительный прилив сил и вдохновение, а распорядитель имущества заговорил. – Это лук «листвяного танцора», как мне рассказывал один путешественник.