- -
- 100%
- +
В 1966 году Суд государственной безопасности приговорит Жана Мари к семи годам тюремного заключения.
Случаю было угодно, чтобы именно в этом году Богумил Павличек, бармен отеля "Палас" в Праге, стажировался в отеле "Георг V" в Париже. УОТ арестовало и его. Он признался, что с 1959 года является агентом чешской разведки. Его работа состояла в сборе данных о клиентах бара – как в Париже, так и в Праге. В один и тот же день Суд государственной безопасности решил судьбу Жана Мари и Павличека, приговорив его к трем годам тюрьмы.
Неприятность, происшедшая с представителем "Эр Франс", служит наглядной иллюстрацией тесного сотрудничества разведывательных служб стран Восточной Европы и КГБ. Точно так же, как сами эти страны зависели от Кремля в политическом отношении, все их разведслужбы выполняли приказы Москвы.
"В начале 50-х годов Советы создали огромную организацию "Оценка, проверка, ассимиляция", – уточняет Ион Пачепа, бывший заместитель директора румынской разведки и личный советник президента Чаушеску, который бежал на Запад в 1978 году. – Эта организация постоянно составляла перечни того, в чем нуждаются КГБ и секретные службы других стран Варшавского пакта. Она получала технологическую и военно-техническую информацию и, если считала необходимым, превращала то, что оказывалось полезным, в "советские проекты"".
11-й отдел Первого главного управления КГБ (ПГУ) занимался связями с разведками социалистических стран. Офицеров этого управления можно было встретить в штабах всех разведслужб Востока; они осуществляли контроль за их операциями, направляли их работу в соответствии с указаниями КГБ и отбирали сведения, интересовавшие Москву. Двойное наблюдение осуществляли местные офицеры, которые работали на КГБ или ГРУ, но так, что ни их коллеги, ни родной разведцентр об этом не знали. Таких офицеров обычно вербовали во время обучения в спецшколах СССР.
Для осуществления научного и технологического шпионажа, а эта задача возложена на Управление "Т" КГБ, подчиненное ПГУ, в СССР создали отдел "Д". Его цель: свести воедино все сведения, собранные в этих областях спецслужбами стран восточного блока. Так что в конечном счете все агенты стран-сателлитов работали на "старшего брата".
Москва не ко всем разведкам относилась одинаково. В Центральной Европе ее доверием пользовались болгары и восточные немцы. Первых особенно ценили за проведение тайных операций (торговля оружием и наркотиками) и убийств, о чем можно догадаться в связи с неудавшимся покушением на папу Иоанна Павла II. Восточногерманская разведка особенно успешно проникла в ФРГ и страны Африки, где ее офицеры работали гораздо эффективнее, чем их советские коллеги.
Сохраняя контроль за разведками стран восточного блока, КГБ одновременно ввел "социалистическое разделение труда" в их работу. Каждой разведке были определены страны-"мишени" в зависимости от их компетентности, а также исторических, политических и культурных связей, которые социалистические страны продолжали поддерживать с той или иной западной столицей, несмотря на "железный занавес". Агенты Варшавы, например, – разумеется, во имя традиционной франко-польской дружбы – до начала 70-х годов были особенно активны во Франции.
Однако за последние 15 лет активность ZII (военная разведка) и польской службы госбезопасности (ПСГ) несколько пошла на спад. Сегодня они сосредоточивают свои усилия на внутреннем фронте, что и доказал поспешный отзыв в Варшаву в январе 1985 года Станислава Янчака, официально занимавшего должность начальника протокольного отдела в польском посольстве в Париже.
Этот "дипломат", а на самом деле офицер ПСГ пытался раздобыть некоторые документы "координационного комитета Солидарности" во Франции, который материально и финансово поддерживал распущенный профсоюз Леха Валенсы. Станислав Янчак, схваченный с поличным в тот момент, когда на парижской улице польский эмигрант передавал ему бухгалтерскую отчетность комитета, действовал по приказу из Варшавы, с тем чтобы скомпрометировать польскую оппозицию и особенно руководителя этого комитета Северина Блюмштейна, который решил 5 февраля 1985 года вернуться в Польшу после вынужденной эмиграции во Францию, куда он бежал вслед за введением военного положения (13 декабря 1981 года). С помощью Янчака польская разведка намеревалась, когда придет срок, встретить Блюмштейна по-своему. У нее в руках оказалось бы досье, с помощью которого можно было доказать, что он стал растратчиком или – хуже того – получал деньги от ЦРУ. Фальсификация бухгалтерских документов, добытых Станиславом Янчаком, без сомнения, дала бы возможность разыграть комедию суда, в чем социалистические страны достигли высшего совершенства. Маневр не удался, и в конце концов польские власти отказали Блюмштейну в праве вернуться на родину.
До 1966 года, а это год выхода Франции из НАТО, французская территория была настоящим филиалом всех разведслужб стран восточного блока. Париж, приютивший штаб-квартиру Атлантического союза, кишел агентами, которые любыми средствами пытались проникнуть в систему западной обороны. Теперь этот специфический интерес перенесен в Брюссель, новую столицу НАТО. А Франция стала заповедником четырех разведок.
Прежде всего – "материнского предприятия", то есть КГБ. Как мы увидим далее, СССР весьма интересовала французская технология. Франция служила ему также базой для проведения операций во всей Европе. В соседних странах, в частности в Бельгии, агенты КГБ чаще всего действовали с парижской базы.
Далее шла чешская разведка, специализировавшаяся на военной разведке и "дезинформации". Агенты Праги живо интересовались технологическими успехами французской оборонной промышленности. А что до дезинформации, то ее целью являлось углубление противоречий между Францией и другими странами – членами НАТО.
Если первой мишенью разведки ГДР был все-таки западный "брат-враг" (Федеративная республика), то ее агенты не обходили вниманием и Францию. Ось Париж – Бонн внутри Европейского экономического сообщества (политический шпионаж) и многочисленные совместные проекты вооружений этих двух стран (шпионаж военный и технологический) интересовали их особенно.
Восточногерманским шпионам также приходилось заниматься и странами Бенилюкса. Для подобных операций Париж служил им "опорным пунктом" и "тыловой базой", что и продемонстрировало дело генерала Цорна, одна из последних операций разведки ГДР на территории Франции.
Хейнц Бернхард Цорн, 68 лет, бывший глава штаба ВВС Восточной Германии, был арестован в Лилле 19 августа 1980 года. В те дни во французской прессе его описывали как неловкого старика шпиона, которого Восточный Берлин вытащил из отставки для выполнения особого задания в Бельгии и во Франции. Заблуждение. Вплоть до своего ареста старый генерал возглавлял военную разведку своей страны.
По возрасту он, конечно, отошел от активной работы уже в 1977 году, но только для того, чтобы занять пост в Институте военной истории, который служил прикрытием для инструкторов разведслужбы ГДР. Именно в этом качестве в 1977 году он встречался со старшим офицером французской армии, тоже в отставке, приехавшим для того, чтобы собрать материал для своей книги об армии ГДР. Военные быстро нашли общий язык, они понравились друг другу, и Цорн рассказал своему новому другу о намерении съездить во Францию, чтобы посетить места, запомнившиеся еще в молодости. Во время второй мировой войны Цорн был пилотом бомбардировщика на базе Муво около Лилля.
Намерения его ясны. Как разведчик-профессионал, генерал сразу же понял, что сможет использовать своего нового друга с целью познакомиться с другими офицерами, пусть даже и отставными, и таким образом собрать хоть какую-то полезную информацию. Он попытался сделать это уже во время своей первой поездки во Францию. Его любопытство в конце концов возбудило подозрения у французского офицера, который сразу же порвал всякие отношения с Цорном. Слишком поздно. Ведь с его помощью Хейнцу Бернхарду Цорну удалось получить доступ в некоторые круги, близкие к НАТО. Эту возможность он использовал до конца.
Для того чтобы оправдать частые поездки старого генерала по городам Франции и Бельгии, где живут его корреспонденты, Цорна назначили вице-председателем ассоциации "ГДР-Франция". Великолепное прикрытие для того, чтобы, так сказать, поспособствовать сближению народов двух стран… Это внезапное назначение привлекло внимание УОТ, пристально следившего за столь "дружескими ассоциациями" капиталистических и социалистических стран. Что, собственно, делал отставной генерал, известный своей принадлежностью к разведке ГДР, во главе общества "ГДР – Франция"? Для очистки совести служба контрразведки решила проследить за Цорном во время его очередного пребывания во Франции и Бельгии. Многомесячное наблюдение позволило установить его контакты. Один – в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, другой – в Париже, в библиотеке, подчиненной министерству обороны. Благодаря этим двум агентам генерал получил многие секретные документы.
Когда 19 августа 1980 года УОТ арестовало Цорна на автобусной остановке неподалеку от Лилльского вокзала, оно знало, что генерал должен получить от парижского библиотекаря новые документы по танкам и противотанковым орудиям. Француз, которого уже почти две недели допрашивали на улице Соссэ (центральная резиденция служб контрразведки до июля 1985 года), признался в измене и назвал точное место и время своей следующей встречи с Цорном. Оставалось только забрать генерала, что и было проделано – не без некоторого, впрочем, опасения. Когда старик увидел неизвестно откуда взявшихся полицейских, у него чуть было не случился сердечный приступ.
Через пару лет, 23 июня 1982 года, в коммюнике министерства иностранных дел будет сообщено, что Хейнц Бернхард Цорн освобожден. Генерал, которому было предъявлено обвинение в разведывательных связях с агентами иностранной державы, так никогда и не предстал перед судом. Он послужил разменной монетой, которая позволила правительству ГДР вернуть нескольких своих граждан, задержанных в Западном Берлине. В этом случае ось Париж-Бонн, которая так интересовала восточногерманские разведывательные службы, послужила доброму делу.
Четвертая страна, активно работавшая во Франции, – Румыния. "Самая мощная разведсеть Румынии традиционно базировалась во Франции, – утверждает Ион Пачепа, который до его бегства на Запад в 1978 году был вторым лицом в контрразведке своей страны. – Для коммунистов Франция представляла наиглавнейший интерес из-за своей культурной политики, влияния, роли в международных отношениях, уровня технологии, особенно в области ядерных исследований и микроинформатики. Есть и другие причины, тесно увязанные с культурными отношениями между двумя этими странами. Бухарест называли маленьким Парижем, многие румыны говорили по-французски, румынская община Парижа многочисленна, влиятельна, обладает высоким интеллектуальным уровнем…" Итак, присутствовали все составляющие, для того чтобы Франция стала важной базой румынской секуритате. Бухарест содержал многочисленных лоббистов, которые не только занимались "дезинформацией", но и устраивали лжеэмигрантов на работу в самые передовые отрасли.
Нельзя сказать, что другие социалистические страны совсем не интересовались Францией. Если предоставлялась возможность, их разведки вербовали, проникали, шпионили, и всегда в конечном счете в пользу СССР.
С 1945 года во Франции было возбуждено 74 дела о шпионаже, и каждый раз в них были замешаны офицеры разведок стран восточного блока: в 28 делах – чехословаки, в 17 – поляки, в 14 – немцы из ГДР, в 8 – румыны, в 5 – болгары и в 2 – венгры.
В своей борьбе против разведок социалистических стран французская контрразведка была вынуждена одновременно наблюдать как за советскими гражданами, так и за всеми выходцами из странсателлитов, чтобы попытаться определить, кто под дипломатическим, журналистским, торговым или любым иным прикрытием занимался разведкой. Объем работы гигантский, особенно когда знаешь, что для наблюдения в течение суток только за одним опытным разведчиком нужно около 20 полицейских, и только тогда нет риска быть замеченным. А на момент выхода книги, если учитывать еще и персонал посольств, консульств, торговых и военных миссий, агентств печати, представительств при ЮНЕСКО, смешанных компаний и туристических агентств, то во Франции проживали:
– 780 граждан СССР;
– 150 восточных немцев;
– 130 поляков;
– 100 чехословаков;
– 75 румын;
– 75 венгров.
Итого: 1310 представителей социалистических стран. Почти треть из них, как известно, занимались разведдеятельностью, что дает как минимум 450 шпионов, за которыми надо наблюдать все 24 часа в сутки в течение 365 дней в году. Чтобы оказаться в состоянии это сделать, персонал УОТ должен был бы насчитывать примерно девять тысяч полицейских, иными словами, в семь раз больше, чем в настоящее время, причем без учета "туристов" и других членов "делегаций", которые каждый год приезжают во Францию и которые, если в том возникнет необходимость, обязаны выполнять задания секретных служб своих стран. Иначе говоря, подобная задача просто невыполнима. Можно только удивляться тому, что, несмотря на объемность задачи и недостаточность находящихся в распоряжении французской разведки средств, ей все-таки удавалось отыгрывать очки в беспощадной "войне теней", где КГБ благодаря своим "младшим братьям" действовал как многонациональная корпорация, являвшаяся самым крупным разведывательным центром мира.
Человек, который слишком много знал
Труп был еще теплым, и кровь на смертельной ране едва-едва запеклась. Работа профессионала: пуля калибра 7,65, выпущенная в упор чуть выше правого уха, разнесла вдребезги череп жертвы.
Было 20 часов 20 минут 27 октября 1960 года, четверг, когда Поль Прудон сделал это мрачное открытие. Буквально за несколько минут до этого его заинтриговали странные маневры зеленого автомобиля на пустыре напротив его виллы. Поль Прудон возвращался домой в Аржантей за рулем своего "дофинэ". "Я было подумал, что снова какие-то автомобилисты сваливают мусор у моего дома", – рассказывал он потом. Разозлившись, он помчался по направлению к этой машине, но, заметив его, двое мужчин поспешно сели в автомобиль и уехали. Прудон развернулся и начал их преследовать. Безрезультатно. Ему помешала какая-то машина, и он потерял беглецов из виду на шоссе 311 в Энгиен. Вернувшись на пустырь, он обнаружил труп.
У жертвы – мужчины около 30 лет – при себе только шесть франков, несколько писем и счетов, из которых явствует, что он занимался рекламой, фотографией и кино. Сведения весьма незначительные, но полиция Аржантея находит еще и польскую газету "Народовец". Из-за этой ли детали, а может, из-за каких-то других признаков, но они связались с первой мобильной бригадой, а потом и с УОТ. Как бы то ни было, на следующий после убийства день дело забрала контрразведка.
Владислав Мроз, 34 лет, фотограф-профессионал, отец троих детей, проживавший в доме N 37 по улице Дюнкерк в Эпине-сюр-Сен, не был незнакомцем для УОТ. Этот поляк, два года назад приехавший во Францию с женой, француженкой по происхождению, вел жизнь, по внешней видимости безупречную. Каждое утро ровно в 8.10 Мроз на автобусе ехал на вокзал в Аржантей. Там он в 8.30 садился на поезд до вокзала Сен-Лазар. В девять часов он был уже на работе – в редакции фотожурнала в квартале Реомюр в Париже. Мроз неизменно обедал в 12.30 в ближайшей закусочной. Рабочий день его заканчивался в 19.30, а в 20.15 он появлялся дома.
На самом же деле за этим расписанным по минутам существованием Владислав Мроз с момента своего приезда во Францию вел сложную жизнь двойного агента – одновременно как капитан польской разведки и как информатор контрразведки французской. Что и стоило ему жизни.
Во Франции Мроза, вследствие грубой ошибки польской разведки, был обнаружен 7-м отделом префектуры полиции, службой, ныне не существующая. Несколькими годами ранее офицер польской разведки, перебежавший в США, среди других назвал и имя Мроза, уточнив, что тот под дипломатическим прикрытием работал на госбезопасность. Тогда Владислав был дипкурьером между Варшавой и польскими посольствами в Тель-Авиве и Лондоне. Это по линии МИД своей страны. В качестве же офицера госбезопасности он использовал поездки для инструктажа и перевозки в дипломатических вализах сведений, собранных польской разведсетью в Израиле и Великобритании. Когда перебежчик выдал его ЦРУ, Мроз в целях безопасности прекратил поездки за рубеж. Метода классическая, что мы уже видели в деле Бофиса: после того как кто-либо переходил на сторону противника, затронутая разведка – в данном случае польская – разрабатывала список офицеров и агентов, которых "предатель" мог сдать вражеской разведке. Она прекращала работу всех тех, кто рисковал быть раскрытым из-за подобных откровений. Именно так и произошло с Мрозом, который получил новое назначение в Варшаву. ЦРУ тем не менее сообщило его имя всем западным контрразведкам. Следовательно, он фигурировал в картотеке, но не УОТ, а – что интересно – в картотеке 7-го отдела префектуры полиции, который тоже – до конца 50-х годов – занимался некоторыми делами, связанными с контрразведкой.
В начале 1959 года префектура полиции получила прошение о предоставлении политического убежища во Франции от некоего Владислава Мроза, женатого на француженке, бывшего дипкурьера, который заявил, что хочет покинуть Польшу, поскольку его несправедливо обвинили в незаконных валютных операциях. То же имя, то же семейное положение, та же профессия: это все слишком хорошо. Полицейские 7-го отдела префектуры полиции немедленно нанесли ему визит. Они без труда поймали Мроза на противоречиях, но он, заартачившись, повторял: "Я буду говорить только с начальником вашей контрразведки!" Его досье передали в УОТ.
Из вполне очевидных соображений безопасности не было и речи о его встрече с директором Управления по охране территории, на которой он настаивал. Тогда специально для Мроза разыграли спектакль, выдав комиссара-руководителя польского отдела за настоящего начальника УОТ. Доверчивый Мроз ни о чем не догадывался, когда впервые явился на улицу Соссэ. Войдя в кабинет комиссара, щелкнув каблуками и вытянувшись по стойке "смирно", он провозгласил: "Капитан Владислав Мроз из первого отдела польской разведки!"
Это странное поведение должно было означать, что он готов к сотрудничеству. Впрочем, выбора у него не было.
Приехав во Францию под вымышленным предлогом (он никогда не торговал валютой), а на самом деле для сбора разведданных, Владислав Мроз был "нелегалом" безо всякого дипломатического прикрытия, и его ждал большой срок. Между тюрьмой и ролью двойного агента расстояние невелико. Несмотря на явную опасность, он предпочел остаться на свободе и предать свой Центр.
Кроме того, в человеке, явившемся в УОТ, больше не горел священный огонь профессионального шпиона. Он сделал все, чтобы именно на него возложили эту нелегальную миссию во Франции – в расчете на то, что попросит политического убежища. В Варшаве он долго домогался этого назначения и даже пошел на обман, скрыв свое состояние здоровья, лишь бы выбор пал на него. Мроз, у которого были осложнения с легкими, договорился с одним из коллег, что тот пройдет рентгеновское обследование вместо него.
Никто ничего не заметил, и Мроза признали годным для выполнения задания. Его же намерения были вполне ясны: следуя полученным инструкциям, обосноваться во Франции, найти хорошее прикрытие, то есть работу, что должно было занять около двух лет, и затем перейти к активной деятельности. Зная, что "нелегал" редко остается более 10 лет в одной стране, он хотел подождать до тех пор, пока его не отзовут в Варшаву, и в этот момент попросить убежища.
То, что его обнаружила префектура полиции, спутало все планы Мроза. По правде говоря, польская разведка облегчила задачу полицейских, когда против всех правил работы "нелегалов" позволила Мрозу приехать во Францию под настоящим именем.
Попав в ловушку, он согласился сотрудничать с УОТ, но его еще надо отговорить от дезертирства. Для контрразведки гораздо полезнее, если он будет продолжать обманывать свой Центр. В конце концов Мроз пошел на роль двойного агента.
Это первоклассный случай вербовки. В Варшаве он был секретарем руководителя госбезопасности. Он знал работу и лично тех, кто занимал в польской разведке наиболее важные посты. В бытность свою дипкурьером в Израиле и Великобритании он входил в контакт с многочисленными польскими агентами, имена которых теперь выдал. УОТ тут же сообщило эти имена заинтересованным разведслужбам. Чтобы не подставить Мроза, израильтяне и англичане никого не арестовали, но осуществили тщательное наблюдение за выявленной благодаря Мрозу разведсетью.
Для УОТ вполне ясно, кто убил Мроза. Несмотря на все принятие предосторожности, поляки наконец обнаружили его предательство. Как им это удалось, так и осталось тайной. Неосторожность ли с его стороны или со стороны французских полицейских, которые им руководили (они встречались с Мрозом примерно раз в две недели)? Утечка информации? Несколько лет спустя, когда был раскрыт и бежал в Москву Ким Филби, знаменитый советский шпион, проникший в британскую контрразведку (МИ-5), французы задавались вопросом, не он ли явился причиной провала Мроза? Филби вполне мог узнать в МИ-5 о существовании Мроза и предупредить КГБ, а тот проинформировал поляков. И убийцы из польской госбезопасности устранили человека, который слишком много знал.
В дни, последовавшие за убийством, контрразведка решила покончить со всеми одним ударом. Арестовано не менее 20 человек, французов и поляков, которых Мроз выдал как агентов польской разведки. Среди арестованных – технические специалисты, два директора предприятий, библиотекарь, коммерсант, секретарь ЦК ФКП и мэр-коммунист одного маленького городка на севере. Мелкая рыбешка. Перед убийством Мроза польская разведка предупредила и спрятала наиболее серьезных своих агентов.
Трибунал, перед которым спустя четыре года предстали все эти люди, вынес только четыре обвинительных приговора. Остальные были либо оправданы, либо их дела были прекращены за отсутствием состава преступления. Перевербовка Владислава Мроза для УОТ явно закончилась неудачей. Однако благодаря полученной от него информации контрразведка лучше узнала своих польских коллег, их манеру работать, их цели.
Маленький фотограф остается одним из лучших двойных агентов, когда-либо завербованных во Франции. Именно к этому периоду относятся наиболее сильные удары, нанесенные УОТ по польской госбезопасности и военной разведке. К ним, в частности, относится арест польских агентов М.Армана и Беатрисы.
История МАрмана довольно старая. В течение многих лет контрразведка пыталась поймать его. И снова, но уже в 1954 году, на след ее навел 7-й отдел префектуры полиции. Во время рутинного наблюдения за одним польским дипломатом, работавшим в Париже, полицейские префектуры увидели, как прямо на улице он вошел в контакт с неустановленным агентом. Путем тщательного расследования удалось установить, что это некий Германн Вертеле, владелец книжного и писчебумажного магазина в Фонтене-су-Буа. Подозреваемого немедленно взяло под наблюдение УОТ. Но и пять лет спустя у контрразведки не было никаких улик против него.
Бертеле часто уезжал из своего магазина в Париж, но ему всегда удавалось уйти от наблюдения. Снова застать его врасплох рядом с польским дипломатом оказалось невозможным. И тем не менее, чтобы арестовать Бертеле, следовало обязательно поймать его с поличным, даже несмотря на то, что в УОТ были уверены, особенно если принять во внимание его биографию, что Германн на самом деле является "нелегалом" польской разведки.
Родившийся в Вене (Австрия) в 1902 году, Германн Бертеле в 1936 году воевал в Интербригадах в Испании. После победы Франко он нашел убежище во Франции. Для этого коммуниста Австрия, аннексированная Гитлером, стала слишком опасной. К его прошлому как участника Интернациональных бригад добавлялось еще одно отягчающее обстоятельство. Во время войны Бертеле был участником группы сопротивления "Карманьола – Свобода" в Изере, хорошо известной службе с улицы Соссэ. Несколько агентов стран восточного блока, которых опознали после войны, принадлежали как раз к этой группе.
Германн Бертеле подал прошение о предоставлении ему французского гражданства в 1948 году, без труда получил его и женился. В своем магазине, который был расположен рядом с религиозным учебным заведением, кроме книг он продавал священные изображения и реликвии. На вопросы о его "моральном облике", которые сотрудники УОТ потихоньку задавали его соседям, те отвечали: "Приветливый, любезный". Короче говоря, гражданин вне подозрений. В конце 1958 года УОТ признало себя побежденным и прекратило наблюдение, хотя и не оставило надежды когда-нибудь поймать Бертеле. Один польский перебежчик, не вернувшийся из Японии, предоставил им ранее не хватавшие доказательства, рассказав, что у военной разведки Польши во Франции есть какой-то важный агент под кодовой кличкой М.Арман. Перебежчик не знал, кто он такой, но данные им приметы убедили УОТ в том, что М.Арман и Германн Бертеле – одно и то же лицо и в контрразведке Польши он возглавляет агентурную сеть в штаб-квартире НАТО, располагавшейся тогда в Париже.